Ведарь

Вот это встреча. Жмырь! Вот кого меньше всего ожидал здесь увидеть, но почему-то не удивился. В трико с вытянутыми коленями, в клетчатой рубашке навыпуск и мягких тапках на босу ногу, он казался соседом, встретившим на лестничной площадке. Апатично кивнул ему сквозь стекло. Цепкие глаза обежали салон, немного задержавшись на каждом из сидящих. Татуированная рука коснулась ручки.

— Дядя, мы сегодня не подаем, шел бы ты своей дорогой! — вскинулся Вячеслав.

— Смешно, берендей. Очень смешно, как тогда, когда вам люлей навешали, — процедил сквозь зубы неудавшийся тюремный убийца. — Не к вам терки, а к ведарю. Отскочим — побормочем?

— Может тебе люлей отвесить, чтобы спокойнее стал? Или стаю позовешь на подмогу? — неторопливо проговорил Федор.

— Так ты выйдешь, или будешь за медвежьими спинами прятаться? — не обращая внимания на слова Федора, выдавил Жмырь.

— Ребята, давайте жить дружно! — я вроде пошутил, но никто не рассмеялся, — Мы сейчас отойдем, а вы, если что, будьте рядом.

— Не бойся, подружки не успеют заскучать!

Рука Иваныча вовремя успела перехватить метнувшегося Федора. Жмырь злорадно рассмеялся и отступил, давая выбраться наружу. Земля покачнулась, когда я вылез из машины, пришлось схватиться за дверь.

— Бухнул для смелости? Оно и правильно, под алкоголичкой и умирать легче! — ощерился Жмырь. — Пойдем, нас заждались.

Рука отпустила дверь, но шаг оставался нетвердым. Воздух насыщался плотностью воды, приходилось с усилием проталкивать тело сквозь густеющую стену. Да что это со мной на самом деле? Злость на свою неуклюжесть немного прояснила голову, и дальше я прошелся твердым шагом. Берендеи тоже вышли из машины, остались возле нее копаться в багажнике.

— Значит так, сейчас прощаешься с подружками и чешешь за мной. Базар к тебе есть конкретный. Они пусть не рыпаются, — Жмырь кивнул на Иваныча с ребятами, — Все одно нас больше, замнем числом. Пусть прошвырнутся по елочкам, шишек насобирают. Тетка твоя в сознание пришла, хочешь, чтобы жила — не дергайся. Все понял?

— Да, — хмарь снова вползает в тело, — сейчас вернусь.

— Тетя пришла в себя, я пойду вперед. Как и договаривались, ждете меня у окна! — я пожал каждому берендею руку, заглянул в глаза Иванычу.

— Если что, беги, мы подсобим, — Иваныч скосил взгляд на сумку с автоматами и арбалетом.

— Не бзди, а то там и так больные, не хватало им ещё и угарным газом отравиться! — подмигнул Вячеслав.

Федор же пожал руку, и отвернулся к багажнику. Я проследовал к больнице, вслед за ухмыляющимся Жмырем. Ребята проводили нас взглядами. Перед тем, как завернуть за угол, я увидел, как Иваныч вытащил сумку.

— Очкуешь, ведарь? Пра-ально делаешь, сейчас тебе все по понятиям разложат, кто ты есть и чем должен дышать! — Жмырь вытащил сигареты, чиркнула спичка.

— Что вам надо от меня? — мой голос получился каким-то слабым, неуверенным.

— Тебе все обоснуют, терпение, терпила! — выпустив дым, Жмырь хохотнул над своей тавтологией.

Крайне неприятный тип, после общения с таким хочется помыться. Я замолчал, передвигая тяжелеющие ноги. Да что происходит-то? Крепко зажмурился и резко распахнул глаза, немного рассеялся легкий туман перед глазами. Деревья, дома, машины приобрели более отчетливые очертания, но какой-то голубоватый ореол оставался на каждой линии. На горизонт пролили огромное ведро с желто-оранжевой краской, закат вступал в свои права.

— Скоро, скоро, скоро, — бубнил проводник, — Скоро и за Жилу ответишь, и за ребят положенных, и за мою пущенную юшку.

Я молчал, шаг за шагом приближалась больница. Кирпичные стены, козырек над широкими ступенями входа. Напряг мышцы, подержав их пару секунд в натянутом состоянии, и резко выдохнул, тут же расслабив тело. Слабость слегка спала, помотал головой, стало легче.

Длинный штырь дверной ручки, отполированный руками многочисленных посетителей до зеркального блеска, скользнул по руке, и больница открыла свое нутро, пахнущее дезинфекцией. За стеклянной перегородкой регистратуры поднялась полная женщина, раздраженное красное лицо особенно контрастировало с белым халатом.

— Куда вы прёте? Посещение завтра с трех! На сегодня прием окончен! — пронзительный голос, привыкший повелевать скромными бабушками, заполнил широкое фойе.

— Не волнуйся так, Маргариточка! — елейным голосом протянул Жмырь, — Мы сейчас на полчасика, и обратно. К тете паренек приехал, с поезда соскочил и сразу сюда.

— Не положено! — безапелляционно отрезала медсестра.

— На все что не положено, у нас шоколадка наложена! — тут же ответил Жмырь, доставая из кармана плитку «Аленки», и масляно улыбнулся, — Маргарит, ты до какого часа работаешь? Провожу тебя до дома, да шоколадку с чайком и захаваем. Ну чё ты?

Шоколад тут же скользнул под стойку, и, судя по звуку, присоединился к таким же подаркам.

— Ой, только быстро, а то увидит старшая сестра, тебе вазелином одно место намажет, да и мне достанется, — ответила медсестра.

Жмырь послал медсестре воздушный поцелуй и пошел к лестнице. Я прошествовал за ним, мимо коричневых скамеек, мимо большого зеркала, мимо закрытого на лето гардероба.