Ведарь

— Оставь, Маринка отстирает, — пробурчал он и занял место у умывальника. Вытеснил меня массивным торсом из закутка у печки.

Я глянул в зеркальце для бритья, вроде ничего, слегка заросшее щетиной розоватое лицо — все как обычно. Лишь за ухом осталась дорожка запекшейся крови. Привет с полянки.

— Чай почти остыл! Вы там полностью мылись? — сквозь уминаемый пирог пробурчал Вячеслав.

— Ох, и разбаловал я вас, опять утренних кроссов с полной выкладкой захотелось? — процедил Иваныч, но по улыбающимся глазам понятно, что подобная пикировка присутствовала при каждом столовании.

— Всё-всё-всё! Когда я ем — я глух и нем! — сразу поднял руки Вячеслав.

— А когда я кушаю — я говорю и слушаю! — тут же откликнулся Федор.

— Ладно, тихо, шутники! — прикрикнул Иваныч, и кивнул мне, — Как перевертни прорвались через защитные круги?

Я отхлебнул ядреный чай, по языку разлилась приятная терпкость. Начал свой рассказ с вечерней пробежки и закончил «Медвежьим», допивая второй стакан.

— Ой, дурра-а-ак, — протянул Федор, — Обычной засады не смог распознать, а ещё хвастается, что прыгает как блоха.

— Кто бы говорил, сам-то мало накосячил? — резко оборвал подкалывающего Иваныч.

— Не виноватый я, она сама пришла, — буркнул Федор, виноватый взгляд шарил по опустевшему столу.

— Вы про соседку? Знаете, что она тоже оборотень? — перед глазами всплыл растущий клык.

— Вот же удивил, — Вячеслав сгреб в одну кучу фантики, — Вон у нас сидит Казанова берендеевского разлива. Сидит, глазенками блудливыми по столу шарит. Куда конфету потащил, а ну брось! Я не считаю, что уже пятую ешь, но одно место к табурету прилипнет!

— И ты, Брут? — страдальческим голосом воскликнул Федор, — Сколько же можно? Сама попросила укусить, откуда я знал, что всего лишь за мочку уха.

— Куснул по пьяни, теперь вот воспитываем нового члена семьи. Девчонка держится хорошо, и нам по дому помогает. Хорошо ещё что сирота, а то пришлось бы переезжать, — Иваныч поставил пустой стакан на стол, попробовал перевести тему. — А ты действительно дурак, что порвал защиту. ещё и Марию подставил под удар.

— Ты знаешь, что я должен сделать с тобой за это? — я пристально посмотрел на Федора.

Мужчины за столом напряглись. Федор выдержал взгляд, хотя несколько раз порывался отвести. По кодексу охотника взамен новоявленного оборотня уничтожается другой член клана. Молчаливая обстановка накалялась, наконец Федор сморгнул.

— Знаю, но я женюсь на ней! Не боюсь смерти — боюсь одиночества. Рано или поздно мы покинем Иваныча, и куда я потом? А тут рядом с Иванычем, и девчонка она хорошая. Вот и решай, — пробормотал Федор.

— Мария знает о его подруге. Но она должна нам услугу. Надеюсь, она рассказала, чем хороши отношения оборотней с ведарями? — Иваныч прожег меня тяжелым взглядом, потом обернулся на берулек. — Ребята, уберите тут всё!

Парни шустро убрали со стола, Михаил Иванович сел напротив меня. Глаза под кустистыми бровями буравили насквозь, я поежился, но не отвел взгляд. Ребята опустились по другим сторонам стола. ещё бы карты, то можно в покер партеечку сыграть.

Я собрался на случай непредвиденного удара.

— Мы должны выдвигаться. Пункты вам известны, — Иваныч быстро глянул по сторонам, ребята согласно кивнули, — Ты едешь с нами, ничего не спрашиваешь, больше слушаешь и смотришь. Все понял?

— А куда, зачем и почему? — без особой надежды на ответ.

— Значит — не понял, повторю ещё раз: не спрашиваешь, слушаешь и смотришь! Они близко! Собираемся! — резко скомандовал Иваныч.

— Я не забуду о твоих словах, Федор! — произнес я, чтобы не потерять лицо.

Федор коротко кивнул. Обычно насмешливый рот не дернулся ни на миллиметр — сама серьезность.

— И я не забуду о своих словах. Даже отчасти рад, что укусил её, все же один не останусь, — пару раз дернулись желваки на худощавом лице. — Помогите сдвинуть стол.

По полу прогрохотали ножки, большим листом откинулась вязаная дорожка, обнажился знакомый зев подполья. В непроглядную темноту солдатиком порхнул самый худенький из собравшихся, то есть Федор. Стеклянный звон, легкое чертыхание и на пол вылетели три набитых под завязку рюкзака. Цвета хаки, с черными завязками, рюкзаки походили на трех отожравшихся жаб. Следом за ними легко выскочил Федор, отряхивая ладони от пыли.

— А ты чего стоишь? Выводи тарахтелку! — Иваныч резко бросил Вячеславу приказание, словно брошенный камень громыхнул по железной крыше.

Вячеслав опрометью кинулся вон из комнаты, в сенях послышались резкие удары, писк и дребезжание проволочных сеток. Иваныч сдвинул занавеску. Показались подрагивающие клетушки и застывший возле них Вячеслав. Он неуверенно оглянулся на нас, кивнул на кроликов. Обезумевшие создания метались по шуршащей соломе, кидались на проволочное ограждение. Пушистые игрушки превратились в агрессивных зверей, кровь капельками выступала на испуганных мордочках, в бусинках глаз метался огонь кромешного ужаса.

— Чего это они? — Вячеслав почесал коротко стриженую голову.