Веди свой плуг над костями мертвых

У меня есть некая собственная Теория. Произошла ужасная вещь, а именно то, что мозжечок был неправильно соединен с мозгом. Возможно, это крупнейший сбой в нашем программном обеспечении. Кто-то нас плохо спроектировал. Поэтому мы подлежим замене. Если бы наш мозжечок соединялся с мозгом правильно, мы обладали бы исчерпывающими знаниями о собственной анатомии, о том, что происходит внутри нашего тела. О, говорили бы мы себе, у меня в крови упал уровень калия. Третий шейный позвонок какой-то напряженный. Периферическое кровяное давление сейчас низкое, надо двигаться, а после вчерашних яиц под майонезом уровень холестерина вырос, поэтому следует учитывать, что мы едим.

У нас есть это наше тело, обременительный груз, и, собственно говоря, мы ничего о нем не знаем и нуждаемся в различных Орудиях, чтобы узнать о самых естественных процессах. Разве это не возмутительно, что когда в последний раз врач хотел проверить, что происходит в моем желудке, то назначил сделать гастроскопию? Мне пришлось глотать толстенную трубку, и только с помощью камеры можно было разглядеть, что же там в нем такое. Единственное грубое и примитивное орудие, которым нас одарили, чтобы хоть как-то компенсировать неудобства, это боль. Ангелы, если они, конечно, существуют, видимо, хохочут до умопомрачения, глядя на нас. Получить тело и ничего о нем не знать. Без инструкции по эксплуатации.

К сожалению, погрешность была допущена уже с самого начала, так же, как другие ошибки.

Однако хорошо, что у меня изменились часы сна; я засыпала на рассвете и просыпалась после полудня, может, это была естественная защита от дневного света, ото дня вообще и всего, что с ним связано. Я просыпалась, а может все это происходило во сне, и часто слышала шаги Девочек на крыльце, их топот, и мне казалось, что все, что произошло за последнее время, было страшной галлюцинацией, вызванной лихорадкой. И это были замечательные минуты.

В полусне я также думала о Чехии. Появлялась граница, а за ней эта замечательная, ласковая страна. Все там озарено солнцем, позолочено светом. У подножия столовых гор, которые, казалось, выросли только для красоты, поля дышат спокойствием. Дороги прямые, потоки чистые, а в отрядах возле домов пасутся Олени и Муфлоны; к комбайнам привязывают звонки, чтобы слегка отпугивать и отгонять на безопасное расстояние Зайчат, которые носятся во ржи. Люди не спешат и не соревнуются между собой во всем. Не гонятся за химерами. Им нравится жить так, как есть, радоваться тому, что они имеют.

Дизь недавно рассказывал мне, что в маленьком магазине в чешском Находе он нашел неплохое издание Блейка, и теперь мы себе представляем, как эти добрые люди, которые живут по ту сторону границы и разговаривают между собой на мягком, детском языке, по вечерам разжигают огонь в каминах и читают Блейка. И может, сам Блейк, если бы был жив, увидев это все, сказал бы, что во Вселенной есть такие места, где еще не состоялось Падение, мир не стал с ног на голову и остался Эдемом. Человек здесь не руководствуется законами разума, глупыми и чопорными, а сердцем и интуицией. Люди не переливают из пустого в порожнее, щеголяя своими знаниями, а создают невероятные вещи, пользуясь фантазией. Государство перестало быть кандалами, ежедневным грузом и помогает людям воплотить их мечты и надежды. А Человек не может быть каким-то винтиком в системе, выполнять функцию, он — свободное Существо. Такое беспрерывно вертелось в моей голове, и от этого мое лежание становилось даже приятным.

Иногда мне кажется, что только больной может быть действительно здоровым.

В первый же день, когда болезнь немного отпустила, я что-то накинула на себя и, преследуемая чувством долга, отправилась осмотреть свои владения. Я была слаба, как картофельный росток, выросший в темноте подвала.

Оказалось, что снег, тая, сорвал желоб на доме Писательницы и сейчас вода льется прямо по деревянной стене. Непременно вцепится грибок. Я позвонила ей, но ее конечно, не было дома, а может, и в Польше. Это означало, что с желобом мне придется справляться самой.

Не секрет, что любые трудности пробуждают в нас настоящие жизненные силы. Мне действительно стало лучше, только левую ногу продолжала дергать боль, будто электрический ток, поэтому я переставляла ее, не сгибая, как протез. Затем, когда пришлось принести лестницу, я вообще перестала думать о Недуге. Забыла о боли.

Я стояла на ступенях час, подняв руки вверх, и безуспешно пыталась вставить желоб в хомуты. К тому же, один из них еще и оторвался и, пожалуй, лежал где-то глубоко под снегом возле дома. Можно было подождать Дизя, который должен был приехать вечером с новым четверостишием и вопросами, но мой приятель слишком хрупкий, у него маленькие, почти девичьи ладони, и что там говорить, он немного недотепа. Я говорю это с любовью к нему, не считаю это несовершенством. На свете есть столько черт и свойств, что каждого можно щедро ими одарить, думала я.