Веди свой плуг над костями мертвых

Этого я больше всего не люблю в людях — ледяной иронии. Это трусость; все можно высмеять, никогда ничем не интересоваться, не чувствовать себя ничем связанным. Жить, как импотент, который сам никогда не изведает наслаждения, однако сделает все, чтобы оно стало отталкивающим для других. Ледяная ирония — это главное орудие Уризена. Оружие бессилия. При этом эти умники всегда имеют собственное мнение, которое победно пропагандируют, хотя если начать расспрашивать, интересоваться деталями, окажется, что все их теории состоят из обычных, банальных вещей. Я никогда не решилась бы сказать о ком-то, что он глуп, и не хотела заранее осуждать Почтальона. Я пригласила его сесть и сделала кофе, такой, какой любят Почтальоны — крепкий, заваренный в стакане. Угостила пряниками, которые пекла еще до праздников, надеюсь, они не зачерствели и мой гость не поломает о них зубы.

Он снял куртку и сел к столу.

— Много таких повесток разношу последнее время, думаю, все это касается Комендантовой смерти, — сказал он.

Мне было очень интересно, кому еще Прокуратура направила письма, но решила не показывать этого. Почтальон ждал мой вопрос, которого так и не было. Возился на стуле, пил кофе. Однако я умела молчать.

— Например, я такие повестки разносил всем его дружбанам, — сказал наконец.

— Вот как, — равнодушно ответила я.

— Все они денежками связаны, — начал он медленно, осторожно, и было заметно, что Почтальон заводится и остановиться ему будет нелегко. — Дорвались до власти. Откуда у них такие машины, дома? Этот, к примеру, Нутряк? Неужели вы верите, что это он на бойне так поднялся? — Он красноречиво оттянул нижние веки, показывая слизистую оболочку. — Или на лисицах! Все это маскировка, пани Душейко.

Немного помолчали.

— Все говорят, что это одна банда. Кто-то должен был ему помочь упасть в тот колодец, это я точно говорю, — довольно заметил Почтальон.

Он чувствовал такую огромную потребность перемывать косточки ближним, что его и за язык не приходилось тянуть.

— Все знают, что они играли в покер на большие деньги. А его новый ресторан «Касабланка» — это настоящий бордель, где живым товаром торговали.

Мне показалось, он перегнул палку.

— Говорят, они переправляли дорогие иномарки из-за границы. Ворованные. Рассказывали мне некоторые, не буду называть фамилии, видели на рассвете крутое «БМВ» на дороге. А откуда бы оно взялось? — риторически спросил Почтальон, очевидно убежденный, что такая сенсация меня точно ошеломит.

Наверное, многое из того, что он рассказывал, было высосано из пальца.

— Брали огромные взятки. Потому откуда у них такие тачки, как, например, у Коменданта? С зарплаты полицейского? Скажете, что власть бьет в голову, и будете правы. Человек теряет всякую порядочность. Разбазарили нашу Польшу за копейки. Я Коменданта давно знал. Когда был обычным милиционером, пошел туда, чтобы не идти на стеклокомбинат, как другие. В футбол с ним играл лет двадцать назад. А сейчас он меня даже не узнавал. Так человеческие пути расходятся … Я обыкновенный почтальон, он почтенный Комендант. У меня — «Фиат-чинквеченто», у него — «Джип-Чероки».

— «Тойота», — поправила я. — «Тойота-Лендкрузер».

Почтальон тяжело вздохнул и мне вдруг стало его жалко, потому что видимо, он тоже принадлежал к невинным, а сейчас желчь заливала ему сердце.

Безусловно, трудно так жить. И видимо, из-за этой горечи он такой злой.

— Бог создал Человека Счастливым и Богатым. Но подлость превратила невинных в бедняков, — я неточно процитировала ему Блейка. В конце концов, я сама так считаю.

Только слово «Бог» я беру в кавычки.

* * *

Когда Дизь приехал после полудня, он уже был простужен. Сейчас мы работали над «Mental Traveller» и уже в начале поспорили, слово «mental» следует переводить как «ментальный» или, скорее, «духовный».

Дизь, чихая, читал:

I travel'd thro 'a Land of Men,
A Land of Men & Women too,
And heard & saw such dreadful things
As cold Earth wanderers never knew.

Сначала каждый из нас писал собственную версию, потом мы их сравнивали и начинали переплетать наши идеи.

Это немного напоминало сложные комбинации во время игры в скрэббл.

Я Землями Людей прошел,
Бродил между Мужей и Жен,
И все, что я там нашел,
Пугало, как смертный сон.

или:

Я в странный Край Людей прибился,
В Край Женщин и землю Мужчин,
Я там наслышан был и насмотрелся
Всего — и в ужасе онемел.

— И чего мы остановились на этом «В землю Женщин и землю Мужчин» в конце? — спросила я. — А если сделать так:

«В землю Женщин и землю Мужей …», — тогда бы оно прекрасно рифмовалось с «онемел».

Дизь молча грыз ногти и наконец победно предложил: