Ведьмин коготь

Перелистывая дневники, я заметил, что некоторые страницы написаны гораздо отчетливее других, – например, приказ, который скопировал доктор. Я выписал из этих мест все буквы – от «а» до «я» – и составил «азбуку штурмана», причем в точности воспроизвел все варианты его почерка. И вот с этой азбукой дело пошло гораздо быстрее. Часто стоило мне, согласно этой азбуке, верно угадать одну или две буквы, как все остальные сами собой становились на место».

Женя закрыла сайт и отложила телефон.

Сане Григорьеву все-таки повезло. Он хоть отдельные буквы видел! А тут что же?! Алик Фрунзевич где-то разглядел слова о праведнике из Сарова, но Женя даже их найти не может. Конечно, последние строки более или менее разборчивы, но, скорее, менее, чем более… Не хуже чем в Лёшиной страшилке о соседке, которая нечаянно ведьмачить начала: никто в книге ничего не видел, кроме сплошной черноты, а она руки на страницу положила – и текст появился!

Руку положила на страницу…

Женя вдруг вспомнила, как она впервые делала массаж покойной свекрови. Положила руки на ее измученные плечи, подождала немного – и перед ней, словно написанный чьим-то четким почерком, возник медицинский текст с перечислением всех тех недугов, которыми страдала бедная Галина Ивановна. Потом точно то же самое испытывала Женя, когда к ней начали приходить соседки, жалуясь на свои хворости. И все эти хворости она видела, чувствовала, только не всегда могла точно описать, но, когда закончила училище, уже научилась правильно ставить диагноз, облекая свои ощущения в медицинские термины. А потом… а потом это как-то незаметно ушло! Случилось это, когда Женя профессионально занялась массажем, начала работать в салоне. Нет, она по-прежнему ощущала, где нельзя прилагать силу, чтобы не повредить больной орган, где, наоборот, требуется сил больше, чтобы его размять, однако с течением времени уникальная способность, унаследованная от деда Саши, которого называли чудо-диагностом, как бы сгладилась, смялась, растворилась в текучке, в истинной «лихорадке буден» (спасибо Маяковскому за это гнетуще-точное выражение!), когда оказалось слишком много посетителей, которые приходили не за диагнозом, а за решением конкретной проблемы, шли один за другим, и особенного внимания каждому уделять было особо и некогда.

А ведь наследство деда может и вовсе исчезнуть!

Это денег чем больше тратишь, тем меньше их становится. А с особыми способностями наоборот: чем чаще их используешь, тем крепче они делаются, а вот за невостребованностью могут обидеться и вовсе исчезнуть!

Остались они? Или все ушли?

– А если попробовать? – шепнула Женя, словно у самой себя спрашивала ответа. – Ну вот взять и попробовать?!

Ей стало так страшно, словно от ответа зависела жизнь. Причем не оставляло ощущение, что да, зависела, в самом деле зависела!

Руки задрожали, но она уже не дала себе передышки и, зажмурившись, опустила ладони на страницы тетради, прошитой ржавыми, железными, вросшими в бумагу скобками.

Страница была жесткая, неприветливая, замкнутая, оскорбленная, неласковая, неприступная. Женя чуть пошевелила пальцами, погладила покоробленную, сухую бумагу. Вздохнула, закрыла глаза…

Кожа привыкала к бумаге, а бумага привыкала к теплой, живой коже. Постепенно Жене стало казаться, что она касается не грязной страницы, а чьей-то ладони, осторожно протянутой навстречу. Казалось, эта незнакомая рука и рада бы прильнуть к Жениной, но побаивается… чего?