Ведьмин род

Клавдий поразился, как светло за окном. И как светло в кабинете — снаружи солнце, оказывается. И как, в сущности, мало значит всё, все эти альянсы, которые распадаются и складываются, как узоры в калейдоскопе. И как они при этом колоссально важны, потому что речь идет о жизни и смерти.

Элеонора и Виктор были готовы переметнуться и предать. Август, на которого Клавдий возлагал столько надежд, замер, как жук, притворившийся мертвым в компании голодных птиц. Соня снова начинала паниковать. Елизару было откровенно не по себе. А ведь однорукий, чего доброго, поверит, что я свихнулся в борьбе за кресло, подумал Клавдий. Впрочем… Оскар дурак. Он мог бы уничтожить меня сейчас, если бы заручился поддержкой Мартина. И Мартин поддержал бы его — в эту секунду он готов сожрать меня с костями. Ах, Оскар, если хочешь быть интриганом — умей менять планы молниеносно, в ответ на перемену ситуации…

Референт, которому было очень неуютно, дернулся, прислушиваясь к чему-то в наушнике:

— Патрон, на связи канцелярия герцога…

— Скажите, я занят.

— Но герцог…

— Мне дважды повторять?!

Референт осекся. Мартин уже уходил, как если бы все, что здесь творилось, потеряло для него смысл.

— Куратор, вас никто не отпускал, — сказал Клавдий.

— Я должен быть в Ридне. — Он остановился, но головы не повернул.

— Она, — Клавдий чуть заметно выделил голосом это короткое слово, — уже не в Ридне.

Все, кто был в комнате, одновременно замолчали.

Мартин медленно обернулся. Такого ужаса на его лице Клавдий не видел никогда в жизни.

х х х

Эгле и не знала, какие глубокие подвалы в этом здании и как много повсюду инквизиторских знаков, и как они давят, царапают, мешают, появляясь всякий раз из-за поворота. Она чувствовала себя в этом подземелье будто в бочке, утыканной гвоздями. Когда инквизиторы нацепили на нее колодку со специальными символами, Эгле перестала сдерживать себя и попыталась освободиться, но было уже поздно: она попалась.

Ее заперли в клетке — настоящей железной клетке с толстыми ржавыми прутьями. Ее решимость к тому времени закончилась; все, что происходило с ней сейчас, ни в какое сравнение не шло с рутиной в офисе для неинициированных ведьм, даже в самой гадкой и страшной конторе. Отправляясь в Вижну, она по-другому представляла свое прибытие во Дворец Инквизиции — она думала, что ее встретит Мартин. Она думала, что Клавдий, конечно, ее защитит. Теперь, в подземелье, среди вонючих факелов и цепей на стенах, она вспоминала слова Руфуса: «Господа Клавдий Старж и Мартин Старж потеряют власть…»

Колодки жгли запястья, с каждой секундой сильнее. Эти стены были пропитаны чужой яростью, отчаянием, страхом — не человеческим и от этого еще более жутким. Минуты шли, Эгле не находила себе места, она не могла ни сесть на грубую деревянную скамью, ни встать у решетки, ни продохнуть — здесь отвратительно воняло, и Эгле не могла дать названия этому запаху.

…Она так и не различила, какого цвета глаза у Руфуса. Тот пообещал Ивге Старж справедливый суд за эксперименты с инициацией, а Эгле пообещал свою защиту в обмен на свидетельство против Ивги. Там, в пригороде Ридны, Эгле вдохнула туман — со вкусом корицы. И выпустила на волю свое видение того, каким должен быть справедливый суд, — получилось что-то вроде объемного взрыва. Инквизиторов раскидало, будто кегли. Руфус спиной налетел на капот машины, но, падая, успел начертить в воздухе знак. У Эгле подкосились ноги, она чуть не потеряла сознание, но сумела удержаться, может быть потому, что рука у Руфуса в последний момент дрогнула. Эгле каким-то образом догадалась, что это сердечный приступ, инстинктивно потянулась, желая помочь, склонилась над ним и поняла, что сделать ничего не сумеет. Тут Руфус снова вскинул руку — и Эгле отпрянула, мгновенно оказавшись на крыше дома напротив.

Оперативники валялись на грязной земле, но Эгле знала, что они живы и даже здоровы, хоть и без сознания. Руфус смотрел снизу вверх, привалившись спиной к своей машине, это был очень выразительный взгляд, и Эгле бросилась бежать и через несколько мгновений была уже далеко, в двух кварталах. Горы звали, теперь уже определенно тянули ее, завлекали, и в какую бы сторону она ни посмотрела — на горизонте стояли эти горы…

В глубине коридора лязгнула, заскрипела, завыла железная дверь на несмазанных петлях. Эгле почувствовала ужас животного в капкане — в присутствии охотника.

х х х

— Да, — сказал Клавдий в трубку. — Прямо сейчас.

Прикинул в уме: минут семь им понадобится, чтобы конвоировать пойманную ведьму из подвала в комнату заседаний. Целая вечность.

— Господа, — он обвел собравшихся приветливым взглядом, — кстати, о единорогах… Госпожа Эгле Север любезно согласилась побеседовать с нами.

— Этого не будет, — сказал Мартин.

Он подошел и остановился у стола, рядом с Клавдием. Тот остался сидеть.

— Иначе что?

Мартин стоял так близко, что мог бы дотянуться сейчас до его горла.