Ведьмин род

— Я напомню ваши же слова, куратор. — Клавдий откинулся на спинку кресла, увеличивая дистанцию между ними. — Инициированная ведьма, сохранившая в себе человека. В мир явилось нечто, прежде небывалое. Мы решимся посмотреть в глаза этому новому или струсим и встанем в позу страуса?

Мартин скрипнул зубами.

— Мы же не звери, — тихо сказала Соня. — Мы вряд ли станем ее пытать… Но… Мартин, вы уверены, что она… в сознании? Или… она умело… мимикрирует? Вы знаете, ведьмы… отлично притворяются, обыватели говорят с ними, ничего не подозревая…

— Мы не обыватели, — заметила Элеонора.

— Это мистификация, — рявкнул Оскар, — я не понимаю, на что вы надеетесь! Мы что же, никогда не видели флаг-ведьмы?!

— Через три минуты, — Клавдий посмотрел на часы, — каждый из вас получит свой ответ.

х х х

На пороге этой комнаты она почувствовала себя, как на дне океана, где давит страшный груз со всех сторон, холодно, нечем дышать и одновременно воняет мертвечиной. Мир перед глазами расплывался, будто в мутной воде: она понимала только, что здесь инквизиторы, очень много, очень нервные и злые. Не различая лиц, двигаясь, как в тумане, она выдала заготовленную фразу:

— Это мое решение, я приняла его самостоятельно, никто не оказывал на меня влияния, я прошла инициацию по собственной воле, в одиночку, без свидетелей…

Кто-то в черной мантии подошел очень близко — Эгле съежилась. Колодки соскользнули, это было облегчение, Эгле только сейчас поняла, как сильно они ей мешали. Размытое изображение превратилось в человека, Эгле увидела прямо перед собой Клавдия Старжа. Он давил на нее одним присутствием, но Эгле так обрадовалась, что ухитрилась даже улыбнуться: она, оказывается, мысленно была готова к тому, что его низложили, арестовали или даже убили на месте.

— Патрон, насколько это оправдано с точки зрения безопасности? — спросил хрипловатый женский голос. — То, что случилось в Ридне…

— Неужели вы меня боитесь? — пробормотала Эгле.

В комнате кто-то рассмеялся — неестественным нервным смехом.

— Если никто из нас не собирается стрелять в госпожу Север, — Клавдий внимательно ее разглядывал, — я думаю, мы обойдемся без потерь.

Он отошел, небрежно держа колодки в опущенной руке, и передал их кому-то в глубине комнаты. Эгле увидела Мартина у стола — тот стоял, вцепившись белыми пальцами в спинку тяжелого кресла. Эгле испугалась, встретившись с ним глазами.

— Это мое решение, — повторила, повысив голос. — Я не могу допустить, чтобы невиновный человек из-за меня пострадал… Тем более госпожа Ивга, которая…

Она осеклась: а если это тайна?! Если имени Ивги здесь никто до сих пор не произносил, если, явившись защищать, Эгле подвела ее и выдала?!

Мартин молчал, от него растекался ледяной холод, он был в ярости, в растерянности, он за что-то на нее злился. Эгле умоляюще растянула губы, надеясь, что он улыбнется в ответ, но Мартин молчал, будто каменная статуя.

х х х

Клавдий много раз представлял себе эту сцену.

Монета падает орлом — и Эгле Север вталкивают в комнату, где в кресле Великого Инквизитора уже сидит Оскар. Вызывают Руфуса, чтобы тот дал показания. «Флаг-ведьма», — звучит в комнате. «Ведьмин самострел», — отражается от стен. «Допросить с пристрастием». «Привести в исполнение».

Монета падает решкой… «Ведьма, сохранившая в себе человека». «Нечто, прежде небывалое». Об одной и той же девушке, в одной и той же комнате, устами тех же людей или почти тех же. Клавдию ли не знать, как это бывает.

Теперь монета балансировала на ребре.

х х х

Она мигнула, избавляясь от мути перед глазами, и впервые увидела всю комнату целиком — людей в черных мантиях у большого стола. Секунда, и они перешли в оперативный режим — все, кроме Клавдия и Мартина. Эгле смотрела, часто сглатывая, смотрела глазами инициированной ведьмы: бронированные жуткие твари, все разные, но каждый изнутри похож на ходячую пыточную камеру. Совет кураторов — собрание чудовищ.

Молодой человек, который единственный не был в этой комнате ни ведьмой, ни маркированным инквизитором, принес и поставил напротив стола канцелярский стул. Эгле поглядела на стул с ужасом, как на место казни:

— Но я уже все сказала…

Она умоляюще посмотрела на Клавдия — тот сидел, сохраняя для нее человеческий облик, во главе стола, и даже чуть улыбался:

— Одну минуту. Садитесь, пожалуйста. Так надо.

Его голос был мягким, но не допускал возражений.

Мартин не шелохнулся, только его пальцы, вцепившиеся в кресло, побелели и сделались похожими на птичьи.

Шатаясь, она подошла к стулу и села, привалилась к спинке и начала дышать ртом, так глубоко и медленно, как только могла. Мартин смотрел на нее, и она не могла понять смысл этого взгляда.

— Господа, — небрежно сказал Клавдий, — у нас оперативное мероприятие или все-таки заседание Совета?

Случилась короткая пауза. Один за другим они вернулись к нейтральному модусу, и Эгле смогла заново их увидеть.