Ведьмы поместья Муншайн

Квини закрывает глаза, словно собирается предаться молитве или медитации. Пурпурный браслет на ее запястье с каждым часом мерцает все ярче, становясь все горячее. Айви молча качает головой, отказываясь верить услышанному. Иезавель сидит и не шевелится, словно впав в ступор. Табита внимательно слушает, как будто к ней приходит осознание. Виджет переминается с ноги на ногу, а Персефона глядит на Урсулу, одновременно дергая себя за светлый локон и поглаживая собачку.

И даже дом, он тоже слушает, Урсула чувствует это. Дом навострил уши, перестав скрипеть и постанывать.

– Я не хотела, чтобы Руби выскочила за негодяя, – говорит Урсула, умоляя, чтобы ее поняли. – Я не могла допустить, чтобы ей разбили сердце. Пусть уж лучше останется с нами, в родном доме.

Тут, кажется, до Квини начинает кое-что доходить.

– Там было три ожерелья, – говорит она, открыв глаза и задумчиво кивая в такт собственным словам. – Когда мы вернулись домой и обнаружили, что за проделку совершил Клепто, я видела три ожерелья. Но потом, когда Руби сложила все в сумку, чтобы спрятать, там уже было только два ожерелья. Я думала, на днях Руби все перепутала, но нет. Значит, третье ожерелье забрала ты?

– И подкинула его в дом Магнуса, а потом позвонила копам, чтобы свалить на него ограбление музея, – прокаркала Виджет.

Урсула вспыхивает от такой прямолинейности. Когда о тебе говорят безо всяких оправданий, не считаясь с твоими мотивами – это все равно что оказаться трупом, который рвут на части стервятники. И спрятаться уже некуда.

– Пока вы готовились отпраздновать ограбление, – говорит Урсула, – я слетала в дом Магнуса и прокралась внутрь. Ни Магнус, ни его предполагаемая любовница меня даже не заметили. Я засунула ожерелье в укромное место, вернулась домой и сделала анонимный звонок в полицию. Поэтому я и опоздала на наш праздник.

Иезавель со стоном закрывает уши, словно ребенок, не желающий слушать на ночь страшные сказки. Руби сидит недвижно как статуя, ее лицо словно окаменело, и теперь Урсула обращается именно к ней:

– Я думала – ну арестуют Магнуса, посадят в тюрьму на несколько месяцев, не более того. Руби, я просто хотела наказать его за то, что он с тобой сотворил. Я не хотела такого исхода.

– Поэтому ты и говорила нам о дурных предчувствиях, не хотела, чтобы мы ехали к Магнусу, – говорит Квини. – Ты знала, что в любой момент к нему нагрянут полицейские.

– Откуда мне было знать, что Барт Гедни-младший тоже предложил Магнусу купить его землю, а потом, когда ему отказали, из мести решил отравить его лошадей? Я пыталась вас остановить. – Голос Урсулы звучит до того плаксиво, что и самой противно. – Я вас уговаривала, молила, но вы и слушать не хотели.

– То есть ты хотела разоблачить Магнуса как вруна, но та женщина оказалась его сестрой, – говорит Айви. – И при этом ты ничего не сделала, чтобы исправить свою ошибку.

– Это неправда! – возражает Урсула. – Я собиралась снова сделать анонимный звонок в полицию и сказать, что ошиблась, но они уже были в пути, вы же слышали сирены. – Урсула сокрушенно качает головой, каждое произнесенное ею слово сейчас кажется тяжелее камня. – Я не могла предвидеть, что Руби с Тэбби вытащат свои волшебные палочки и что полиция примет их за пистолеты.

– Ну да, ну да, – ехидно замечает Квини. – Куда тебе, белой, понять, что станется с чернокожей ведьмой, размахивающей волшебной палочкой. Заметь, что они обе это сделали, но убили именно Табиту.

Урсула болезненно морщится.

– Я старалась создать защитные поля, чтобы никто из них не пострадал.

– Нет, ты выставила только одно защитное поле – для Руби, – гортанно произносит Виджет.

– Невозможно за один раз сгенерировать сразу два поля или больше, – протестует Урсула. – К тому же тебя уже убили, Тэбби, и тебя поздно было спасать. Я пыталась хотя бы уменьшить количество жертв.

Эта фраза тяжело повисла в воздухе, и все прекрасно понимают, что Урсула врет. Даже если бы Тэбби еще не подстрелили, Урсула все равно первой спасала бы Руби.

– Кстати, – продолжает рассуждать Квини. – Ведь копы ничего не нашли в доме Магнуса. Они обвинили Руби в сговоре с ним и сказали, что они оба стреляли в них, как Бонни и Клайд. – Квини поворачивается к Персефоне, чтобы объяснить смысл сказанного: – Таблоиды потом понаписали всякой дряни вроде той статьи, что видела ты. Будто Руби убила Магнуса, Тэбби и полицейского, хотя на самом деле стрелял только полицейский, убив Тэбби с Магнусом. – Квини снова поворачивается к Урсуле: – Но никто не написал про ожерелье или про ограбление. То есть ожерелье у Магнуса не нашли.

Пока Урсула открывает рот, чтобы ответить, Айви сама складывает недостающие кусочки пазла:

– Во время всей этой суматохи с арестом и «скорыми» и пока мы с Иезавелью добирались до вас, услышав твой сигнал тревоги, ты прошмыгнула в дом и забрала ожерелье, разве не так?

Урсула до боли сжимает руки:

– Я не хотела, чтобы на суде у них были какие-то улики против Руби.