Век Экклезиаста (СИ)

- Дело не в длине. Они невообразимым образом покидают обычные прямоугольные загоны. Мне пришлось потратить изрядную сумму, чтобы заказать круглые. Круглые, понимаешь? А тот китаец, что продал мне щенков, испарился из города, как будто его здесь никогда и не было. На месте питомника - покинутая мастерская какого-то художника... И я постоянно даю им воду, но они, такое чувство, не могут насытиться и продолжают хотеть пить... и... боже, Ричи, о чём мы только говорим! - взорвался рыданиями Смоллер. - Петь! Они должны петь! У меня через год олимпиада певчих пород, а они даже базовых нот не знают! Господи, зачем ты позвонил? Опять вступил в какое-то дерьмо или натворил чего?

- Да у меня, собственно, творческий кризис... - пожаловался Ричи.

- Не продолжай, мне не интересно, - заткнул его Джонни. - Ты - человек-сыч, твоя главная суперспособность - вспоминать о существовании мышей, только когда твой желудок начинает урчать. Давай уясним - я не против продолжать наше с тобой общение, но лишь после того, как я закончу с свои дела.

- Когда, Джонни? - пробившись через вуаль стыда, спросил Ричи. - Скажи хотя бы примерное время.

- Когда? Чем ты слушаешь? Не раньше, чем через год. Или когда эти суки запоют, чего, по-видимому, не случится. Будь здоров.

Отступать было некуда. Понадеявшись раз на помощь со стороны, мозг Ричи категорически отказывался снова взваливать на себя титаническую творческую задачу. Но у стратега Строубэка имелся и другой, запасной план действия, пугавший прежде своей радикальностью, его сакральный источник вдохновения, обитающий в дикой природе, в час наивысшей нужды готовый прийти на помощь измождённому таланту.

- Пентагон. Этот разговор прослушивается и записывается. Спецслужбы уже установили ваше местоположение.

- Привет, Морган, - поздоровался Ричи. - Знаешь, я бы поверил, что попал в Пентагон, если бы ты говорил слова воздухом, а не дымом.

- А-а-а, Ричи, это ты! - привычной неторопливой рекой полился голос, сбросивший лживую наигранность. - Эй, вы все, заткнитесь, мне кузен звонит! - крикнул он куда-то мимо микрофона, но и это обращение, несмотря на его категоричность, было насквозь пропитано безмятежной добротой.

- Это который писатель? - отозвался кто-то из опьянённой напитками и куревом компании.

- Он самый. И я бы сказал не писатель, а заходящее солнце литературы. Не в пример вам, засранцам.

- Передай своему кузену моё глубокое уважение! - тяжёлым, словно сделавшим три подхода по восемь, языком проговорил член ассоциации Семипалого листа. - Его стихи - это просто песня. У меня душа плачет, как глупая школьница от неразделённой любви...

- Слышал, брат? Мы все тебя любим.

- Да, спасибо, - ответил Ричи ценителям своего творчества. - Мори, слушай, дело такое. Не стану ходить вокруг. Я подписался на проект, с которым, видимо, не смогу справиться сам. Мне нужны твои свежие идеи.

- М-м-м... - концентрируясь на серьезном разговоре, прожевал содержимое рта Морган. - М-м-м, понятно. Ты, братан, значит, поймал вялого от того, что много думал, - заключительный диагноз кузена сопровождался звоном тары и сопением лёгочных клапанов, втягивающих густой тёплый туман. - Понятно. У меня тоже случается нестояк. Поэтому я стараюсь меньше думать, - засмеялся он хрипло, с трудом вспомнив, как это делается. - Думаю, я смогу послужить будущему литературы завтра. Сегодня, у меня, увы, у меня важное заседание. Но, Ричи, эй! Мне понадобится топливо. Понимаешь?

- Обеспечу всем необходимым, - заверил Ричи. Дома у него давно хранился пакетик индийской зелени, с помощью которой он в одно время пытался стимулировать мыслительные процессы. Однако, вдохнув сладкий дым, Ричи лишался способности не то что думать, но и назвать собственное имя. На Моргана синий дым работал иначе, превращая его в машину по генерации безумных и потому, возможно, не описанных ранее идей. - Я рассчитываю на тебя, Мори.

- Без проблем, братишка! Весь к твоим услугам. Получишь "Оскар" за свой новый роман.

- "Оскар" дают за другое, Мори.

- Да какая разница! Главное - всемирное признание, слава, женщины, бухло! - разошёлся кузен. - Бьюсь об заклад, я бы и сам стал отличным писателем, если б имел больше времени.

- И если бы умел писать.

- Да, с этим не срослось, что поделать.

- Код от подъезда помнишь?

- А как же! Выбил его у себя на руке. Нет, не на этой. И не на этой. На другой.

- Тогда до завтра.

- До завтра, брат.