Век криминалистики

Доктор Шульц строго придерживался предписаний Уленгута. Из следов крови на корзине получился красноватый раствор. Затем доктор Шульц приготовил еще один раствор, взяв на пробу не запачканный кровью материал корзины – плетение из ивовых прутьев. Вскоре он приготовил третий раствор – из знакомой ему человеческой крови. Затем доктор Шульц взял три пробирки – одну с раствором крови, обнаруженной в корзине; вторую – с раствором посторонней знакомой человеческой крови и третью – с препаратом ивового плетения. В каждую пробирку добавил в пропорции 1:1000 сыворотку из Грайфсвальда с антивеществом к человеческой крови. Если на корзине обнаружены следы человеческой крови, то в пробирке с соответствующим раствором в течение двух минут сформируется кругообразное помутнение, постепенно усиливающееся и означающее, что белок выпадает в осадок. То же самое должно произойти в пробирке с человеческой кровью. Раствор же ивовых прутьев должен остаться без помутнения и осадка. Вечером 29 июня Шульц наблюдал реакцию: осадок белка в пробирках с кровью образовался всего за 70 секунд. Ивовые прутья никакого осаждения белка не дали. Сомнения не оставалось – пятна на стенке корзины являлись следами человеческой крови!

«Берлинер моргенпост» сообщила, что «следы крови, несомненно, принадлежат убитой девочке». Человеческая кровь на корзине, принадлежавшей Йоханне Либетрут, – для миллионов человек вина Теодора Бергера была этим доказана.

12 декабря 1904 г. Бергер, по-прежнему отрицавший свою вину, предстал перед берлинским судом присяжных. Для толпы, собравшейся в туманное утро около здания суда, приговор был очевиден, как, впрочем, и для самих присяжных. Защитник Бергера, впоследствии известный берлинский адвокат Бан, осознавал эпохальное значение метода Уленгута. Он предпринял все, чтобы поколебать уверенность общественности в достоверности исследования. Бан напомнил присяжным, что еще в 1902 г. ученый Краттер сомневался в методе Уленгута. Напрасно старался адвокат – никаких сомнений ни у кого уже не было. Он процитировал берлинского судебного врача Штрауха, который не упускал случая указать на то обстоятельство, что по методу Уленгута нет возможности отличить кровь человека от крови обезьяны. Штраух, большой оригинал, попытался сосчитать обезьян, проживавших в Европе, кроме «скал Гибралтара», чьи следы крови теоретически могли бы быть действительно перепутаны со следами человеческой крови. В случае с Бергером это выглядело полным фарсом. В конце концов Бан потребовал, чтобы Август фон Вассерман, которого Уленгут на считаные дни опередил со своим открытием, был вызван в качестве эксперта. Бан рассчитывал, что Вассерман от досады опровергнет метод конкурента и поставит под сомнение хотя бы действия доктора Шульца. Но Вассерман, скромный и незаметный сын баварского банкира, был слишком порядочным и благородным человеком, чтобы поддаться мелким ничтожным эмоциям там, где речь идет о науке. Он лишь подтвердил, что исследование было проведено тщательно и добросовестно.

23 декабря 1904 г., за день до Рождества, Теодору Бергеру предоставили последнее слово. Смертельно бледный, он торжественно произнес слова, которые прозвучали как святотатство: «Я так же неповинен, как Христос, когда он стоял перед фарисеями и Пилат сказал: ‟На этом человеке нет вины”».

Присяжные признали Теодора Бергера виновным в убийстве Люси Берлин. Суд приговорил его к пятнадцати годам каторги.

6