Век криминалистики

Несколько по-иному действовал другой частный детектив, также предшественник Холмса – сыщик Лекок, творение французского писателя Эмиля Габорио, умершего от истощения в 1873 г. в возрасте 39 лет, после того как написал для хищных, алчных издателей серию из 29 романов. Между 1867 и 1869 гг. появились четыре романа Габорио, где в центре сюжета – расследование преступления: «Дело № 113», «Преступление в Орсивале», «Господин Лекок, агент сыскной полиции» и «Рабы Парижа». Лекок тоже руководствовался в работе четкими умозаключениями, но уже не только ими. Ему было важно практическое исследование места преступления, его дедукция основана на следах преступления. В «Господине Лекоке» сыщик появляется после снегопада на месте убийства в одном из парижских ресторанов, приказывает сопровождающим его лицам не двигаться и ничего не трогать, чтобы не стереть никаких следов; ощупывает, простукивает все, ложится на пол, высматривает следы ног и заканчивает свою работу словами: «Теперь я знаю все. Заснеженная поверхность – как белый лист бумаги, на котором те, кого мы ищем, оставили не только следы своих поступков и страстей, но и записали тайные мысли, надежды, страхи. Вам эти следы не говорят ни о чем. А для меня они – живые». Лекок первым в детективной литературе изучал следы и отпечатки и снимал с них гипсовые оттиски. Более того, он собрал обширную коллекцию следов. В ней были образцы пыли, текстиля, почвы и растительности – все улики и доказательства совершения преступлений. Так, например, преступник имел при себе зонт, о чем свидетельствует вот этот след на земле, – здесь отпечатался кончик зонта, упиравшийся в землю. Острие зонтика впилось в нее до самого крепления ткани. Или: цвет и материал его костюма можно узнать по клочку коричневой шерсти, застрявшему в шершавой коре этого дерева. Лекок еще не ученый, но уже наряду с умозаключениями ищет и исследует следы на месте преступления.

Итак, первым был Дюпен, потом – Лекок, наконец – Холмс. Артур Конан Дойл придумал Холмса, основываясь не на одной лишь литературной традиции, но и на собственном жизненном опыте – в биографии Дойла был живой пример такого «Холмса». Это был эдинбургский профессор доктор Джозеф Белл, преподаватель хирургии в Эдинбургском университете, консультант Королевской лечебницы и Королевской детской больницы. Белл был худой, жилистый, угловатый, с резкими, точеными чертами лица и крупным носом. Дойл служил у Белла своего рода ассистентом, помогал профессору принимать амбулаторных пациентов, проводил предварительный осмотр и провожал к нему в кабинет. Сам же Белл был мастером диагностики, на свой особый, весьма странный и порой поразительный манер. Он зачастую мог заранее озвучить диагноз пациента, хотя больной еще и рта не раскрыл. Однажды, как впоследствии вспоминал Дойл, на прием к Беллу пришел один отставной солдат, о котором доктор ничего заранее не знал. Разговор получился вот такой:

– Ну-с, уважаемый, вы служили в армии?

– Да, сэр.

– В отставке совсем недавно?

– Недавно, сэр.

– Служили в горном полку?

– Точно так, сэр.

– Сержант?

– Да, сэр.

– Служили на Барбадосе, в Вест-Индии?

– Точно так, сэр.

Белл обернулся к своим студентам и провозгласил:

– Вот перед вами джентльмен, исключительно вежливый и почтительный. Но головной убор он не снял. В армии это не принято. Он недавно в отставке, еще не успел обзавестись гражданскими манерами. Отеки на его теле свидетельствуют о том, что он страдает слоновой болезнью, а это заболевание из Вест-Индии.

Произошел и похожий диалог с рыбаком, после которого Белл объяснил студентам следующее:

– Джентльмены, перед вами рыбак. Сейчас лето, жара, а он в высоких сапогах. Такие сапоги в летнюю жару станет носить только моряк. Цвет его лица свидетельствует о том, что он не выходит на корабле в открытое море и остается в прибрежных водах, в местном климате. У него на поясе – рыбацкий нож. Рыбья чешуя кое-где на руках и одежде.