Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Е. Прудникова: К тому, что кулаки не пускали хлеб в продажу или задирали цены уже не в частном порядке, а решением Совета, которому «вся власть». То есть как бы были в своем праве. Сами хлебные цены на крестьян особо пока не действовали, потому что деньги в селе были не в большом ходу, расчеты шли натурой. Но когда пахнет большой прибылью, кулаку уже жалко хлеба для односельчан, он начинает драть с них не три, а семь шкур, и село попадает в еще большую зависимость от кулака.

Д. Пучков: Вот я — мегакулак или помещик, у меня прекрасный урожай, который государство предлагает скупить, допустим, по 20 копеек за кило. А я говорю: нет, я хочу 50 копеек. Государство упорствует: только за 20. А я отвечаю: хочешь по 20, так иди по рынку походи, цены поспрашивай, а я тебе не продам. Так?

Е. Прудникова: Да, примерно так.

Д. Пучков: Еды у меня достаточно, все у меня хорошо, и я этот хлеб по такой цене продавать не буду. И не только я один: поскольку я общаюсь с братвой внутри своего сообщества, то и братва будет держать цену, и дешевле 50 копеек мы вам не продадим. И вообще не продадим. Что будут есть в городах? Мы тут сытые в деревне, а что там в городе, нас не интересует. Так?

Е. Прудникова: С этой проблемой сталкивается во время войны или иных кризисов каждое государство. Поэтому каждое государство, если оно хоть немножко себя уважает, что делает с самого начала войны? Ограничивает свободную торговлю.

Д. Пучков: Кто бы мог подумать!

Е. Прудникова: Да. С ума сойти!

Д. Пучков: Вместо того, чтобы развивать конкуренцию…

Е. Прудникова: Да, оно занимается такими вопиюще нерыночными делами. Это делают все и всегда, иначе государство просто воевать не сможет. А крестьяне этим, естественно, недовольны. Но если государство сильное, то спекуляция не принимает обвальный характер, потому что за это можно очень хорошо огрести. Она есть, но она прячется, перемещается в нелегальную сферу. А если государство не в силах принудить торговцев соблюдать законы, начинается беспредел. В первые полгода своего существования советское государство принуждать еще не умело. И поэтому кулаки говорили: мы сами себе указ, вот есть наши Советы, которые постановляют: быть вольным ценам. Что делают большевики? Большевики присылают комиссара, который собирает местный ревком, партячейку — в общем, что есть, и говорит: смотрите, что эти сволочи делают! В городах пролетариям жрать нечего, а они наживаются! После чего ревком приходит в Совет и начинаются долгие гнилые разборки.

Посмотрели большевики на все это безобразие и дали приказ по партии — местные Советы переизбрать и вообще следить, кто в них сидит. Этим увлекательным процессом местные власти всю весну и занимались.

И так вот всю первую советскую зиму шла вялотекущая борьба за вольные цены. То есть Советы их вводили, большевистские комиссары их отменяли, потом комиссары ругались с Советами, реквизиционные команды реквизировали, кулаки им отвечали. В общем, скучно не было никому.

Д. Пучков: То есть ситуация напоминает, например, блокаду. Когда тебе жрать ничего, понесешь золото, бриллианты, что угодно — в обмен на хлеб. Так и тут: есть города, которые власть должна кормить. А есть разумные крестьяне, которые думают: раз у вас голод, то мы сейчас зарядим цены от души. И государство, которое кричит: нет, стоить будет вот столько, и отдашь ты все за столько. Это естественно порождает серьезное недовольство.

Е. Прудникова: Маленькая поправочка: надо было кормить не только города, но и процентов шестьдесят сельского населения, которое само себя не кормило.

Д. Пучков: Важно.

Е. Прудникова: Это очень важно. Именно это позволило Советской Республике выжить. Потому что именно это позволило летом 1918 года расколоть деревню.

К весне 1918 года стало понятно, что демократия себя не оправдала, и везде, куда могла дотянуться со своими инструкциями власть, начались перевыборы сельских Советов. Их старались проводить под контролем большевистских ячеек, и ситуация с Советами стала медленно, но выправляться. А вот с хлебом к маю стало совеем плохо.

Д. Пучков: Богато жила Россия!

Е. Прудникова: Богато, богато…

Д. Пучков: Читайте сказки, Шмелева, например, как мы там осетров жрали…

Е. Прудникова: Так Шмелев был купеческий сын, ему-то в самый раз про осетров вспоминать… А мужики, они по необразованности своей книг не писали, вот и судят у нас теперь по Шмелеву…

И вот в мае нарком продовольствия товарищ Цюрупа пришел в Совнарком и сказал, что шутки кончились: кормить людей нечем. И потребовал чрезвычайных полномочий, и эти чрезвычайные полномочия были ему дадены.

Д. Пучков: А почему кормить нечем? Потому что крестьяне отказываются продавать?

Е. Прудникова: Просто запасы хлеба кончились.

Д. Пучков: Все запасы?