Великая аграрная реформа. От рабства до НЭПа

Е. Прудникова: Это еще очень большой вопрос. Продотряд уйдет, а соседу здесь жить, и у кулака ОПГ под рукой. Но я как раз о том же, о чем вы, и говорю. Чтобы взять хлеб, что надо сделать? Придя в деревню, в первую очередь поговорить с комбедовцами, если есть комбед, или просто с крестьянами, наладить с ними контакт — свои-то про односельчан все знают. То есть психологом надо быть нешуточным, а не револьвером махать да кричать правильные слова на митинге. И парней своих надо железной рукой держать, чтобы безобразий не творили и людей от продотряда не отталкивали. Если же отряд начинает с того, что требует мяса, водки и баб посмазливее, с ними вообще никто ни о чем говорить не будет. А откуда, скажите, при том положении с кадрами брать командира-психолога и дисциплинированных бойцов?

А способов укрыть продовольствие было много, и не обязательно по ямам. В ямах зерно портится, да много и не закопаешь. Например, можно хлеб спрятать по бедняцким амбарам. Кулак говорит подкулачнику: пусть мой хлебушек у тебя полежит, а я тебе за это два мешка весной дам. Ты меня держись: советская власть через пару месяцев рухнет, и вот тогда-то мы все счеты сведем. Мало кто думал, что советская власть долго проживет.

Д. Пучков: В итоге разобрались с кулаками…

Е. Прудникова: В тридцать третьем году с ними разобрались, да и то еще в войну отозвалось. Кто знал, что советская власть вообще столько продержится? У них же машины времени не было, чтобы слетать в будущее, они жили в режиме реального времени. Вот и думай: донести продотряду, что у соседа зерно, или помолчать? Тем более, не факт, что продотряд тебе хоть что-то даст. Продотряды бывали разные: одни давали, вторые не давали, третьи самогон гнали.

Д. Пучков: Так не бывает, чтобы везде все было одинаково.

Е. Прудникова: Чересполосица была самая замечательная. А хитрые до чего! Читаю я письмо того времени, жалобу в какой-то орган. Крестьянин жалуется, что он, мол, бедняк — одна корова, одна лошадь. Пришел к нему продотряд, все выгреб, оставил по полтора пуда на душу и даже взял сырые коровьи кожи. Бедняк? Да: одна корова, одна лошадь. А кожи откуда? Он что, местный кожемяка? Потом выясняется, что начальником отряда был крестьянин той же волости — то есть человек наверняка знал, к кому идти. И мы получаем совсем другую картинку: вовсе это не беднячок, а самый нормальный кулак, который, чтобы закосить перед продотрядом под бедняка, коров зарезал, мясо продал, а кожи-то остались! И наверняка есть по селу еще нычки с зерном. Видите, какие бывают интересные ситуации?

Д. Пучков: У нас таких песен три тома «Архипелага ГУЛАГ». Сплошная брехня о том, что сотворили проклятые большевики.

Е. Прудникова: Бывает по-разному. Например, одной из причин восстания в Тюмени стало то, что продотряды вели себя не по понятиям. Поборами занимались, пьянствовали, баб, опять же, забижали… Невзирая на все инструкции, хлеб из деревни выбирали самыми разными способами. Например, нормальный способ был такой: людей, о которых донесли, что у них есть хлеб, — арестовать, раздеть, то есть снять тулупы, шапки, и посадить на сутки в холодной амбар. Зимой. Еще одним нормальным способом была, например, порка. Тут тоже в красных камней кидать нельзя, поскольку порку отменили в Российской империи только в 1904 году, тут же ввели снова в 1906-м, а потом еще раз ввели в 1915-м, так что продотряды делали просто-напросто то, что по обычаю делали все власти до них.

Д. Пучков: Это называется самоуправство.

Е. Прудникова: С одной стороны — да. А с другой: им вроде бы говорили, какой метод наш, а какой не наш. А потом дали установку: взять хлеб любой ценой. Что важнее — инструкция или хлеб? Так что этих ребят очень быстро сшибало с торной дороги. Чтобы более-менее, хотя и не до конца, покончить с самоуправством, понадобился Большой террор, до которого еще двадцать лет жить. У «тридцать седьмого года» было много причин и источников, а вот одним из следствий стала зачистка властей, сохранивших привычки Гражданской войны. А в восемнадцатом было проще. Ты ему: «Самоуправство!», а он тебе: «Хлеб!» Вот, считай, и поговорили… Кстати, и по части рекомендаций еще очень большой вопрос — что им там при инструктаже рекомендовали?

Д. Пучков: Я не представляю большевика, который рекомендовал пороть кого-то.

Е. Прудникова: Почище вещи бывали…

Д. Пучков: То, что было, Елена Анатольевна, оно не значит, что это кому-то рекомендуется. Мне вот как оперуполномоченному никто не рекомендовал пытать и убивать людей. Никто не рекомендовал и никогда ничего подобного рекомендовать не будет. Задам вам вопрос: пытают ли людей нынче в полиции? Да. А как вы думаете, стоит ли вопрос в ближайшем полицейском участке: доживем ли до весны или сдохнем от голоду, будут ли живы ваши дети и дети ваших знакомых? Нет, не стоит такой вопрос. Как же так получается?