Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

О каких цифрах мы можем говорить? На разных ветках железной дороги можно увидеть разные данные, но всегда речь идет о тысячах сыпнотифозных. Например, на Московско-Казанской железной дороге выявлено 6950 человек с начала эпидемии, по данным на январь 1920 г.[166]. В бараках на Киево-Воронежской — на январь 1920 — 965 чел. На Северной железной дороге в конце 1919 г. — 400 больных сыпным тифом, всего с начала эпидемии — 3358 человек[167]. Таким образом, мы имеем тысячи больных (только учтенных статистикой), которые прошли через железную дорогу только в 1919 г.

Итак, железная дорога приняла на себя главный удар эпидемии. Архивы лишь в некоторой степени позволяют увидеть отчаяние, которое охватило провинцию, так как поезда превратились в настоящие «эшелоны смерти», а вокзалы — в эпицентры сыпняка.

В телеграмме из Саратова в Чрезвоенком мы читаем следующее: «Антисанитарное состояние вокзалов объясняется их крайним переполнением пассажирами и бездомным людом, неделями проживающим на вокзалах вследствие уничтожения в городах и поселках ночлежки и постоялых дворов, просьба распоряжением Совдепа устроить ночлежки, без чего разгрузка вокзалов невозможна, а борьба с тифом безнадежна»[168]. Из Козлова (совр. Мичуринск Тамбовской области) воззвание: «Передайте тов. Ленину, что санитарное состояние станции не поддается никакому описанию, если сейчас же Комиссариат здравоохранения не примет надлежащих мер, то сыпной тиф, черная оспа, а может быть и еще что-нибудь хуже превратится в настоящее народное бедствие»[169]. Южные станции были охвачены паникой, так как предстояло эвакуировать по десять тысяч военнопленных с Южного фронта. В окрестностях Орла «свирепствует эпидемия тифа и оспы», причина — в массовом передвижении пассажиров за продовольствием, «сами заражаются, попадая в поезда, получается смешение больных со здоровыми и пассажиры переполняют приемные покои»[170]. В отчете о движении сыпного тифа по Рязанско-Владимирской железной дороге с 1 января по 15 февраля 1919 г. мы читаем, что на многолюдных станциях непрерывно возникают очаги заражения. За указанное время зарегистрировано 23 случая тифа (очевидно, что в реальности число гораздо большее). Больные отсылаются в ближайшие больницы — Рязанскую губернскую, в Гусевскую. Больных в поездах изолировали в отдельное помещение в поезде, где был поездной фельдшер. В поездах пытались провести дезинфекцию помещения, хотя не хватало медикаментов, дезинфекционных средств и аппаратов. В отчете отмечается слишком медленное строительство заразного барака, кредит на который был испрошен еще во время холерной эпидемии. Интересно, что руководству Рязанско-Владимирского участка удалось увеличить персонал дороги: пригласили эпидемического фельдшера и пять поездных фельдшеров. Фельдшеры обязаны были следить за чистотой поездов, а гигиена на станциях контролировалась участковыми врачами[171]. Очевидно также, что этого было недостаточно: понятно, что медицинских сил было недостаточно, также ясно, что руководство еще не вполне осознавало опасность.

Перед отправкой

Начало борьбы с сыпным тифом на дорогах запоздало: первый акт за подписью ВРДК о необходимости дезинфекции вагонов помечен 3 декабря 1918 г., хотя случаи сыпного тифа на дорогах зарегистрированы еще в сентябре 1918 г. И только 26 декабря ввиду «стихийного распространения сыпного тифа на Курском вокзале было устроено экстренное собрание представителей организаций Курской дороги по борьбе с сыпным тифом, которое выделило Комиссию»[172]. Московско-Курское направление — самое проблемное в 1918–1919 г., там было больше всего сыпнотифозных. Итак, тактика борьбы на этой линии заключалась в следующем: увеличить штат врачей до трех человек, откомандировать на вокзал 10 дезинфекторов, пригласить санитаров-носильщиков, предоставить сани-розвальни для перевозки больных. Представительству Пленбежа, находящемуся в антисанитарных условиях, в 24 часа предлагалось переменить помещение, а железнодорожной охране велели принять все меры к наименьшему скоплению граждан на вокзале. Очень скоро стало понятно, что недостаточно и этого.

Попытки систематической борьбы с сыпным тифом на железной дороге относятся к январю 1919 г. Появляются распоряжения, касающиеся организации очистки и дезинфекции составов, служебных помещений, бань и т. д. Были приняты меры, чтобы защитить крупные станции: на станции Москва-1 при вокзале организован эпидемический отряд: 3 врача, 3 фельдшера, 12 санитаров и 3 дезинфектора для оказании помощи пассажирам, заболевающим служащим железной дороги. На станции Гороховец Нижегородской линии функционировал эпидемический отряд из одного врача, двух фельдшеров и одного служителя. Больных направляли в местную земскую больницу. На всех линиях появлялись больничные заведения для заразных больниц (но очень маленькие, на 10–20 коек). Однако бараки постепенно строились, количество коек увеличивалось.