Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

В феврале 1922 г. вокзал, несмотря на все запреты находиться там без билетов или документов, был заполнен людьми. «Во 2-м и 3-м классе находятся до 60 человек больных, которые по целыми неделями валяются на полу без всякого надзора, изопропункт функционирует слабо. Покойников из упомянутых помещений убирают, больных не убирают и помощи никакой не дают, мотивируя тем, что не имеется помещение для больных». Второе помещение представляет потрясающую картину. «Первые две комнаты <…> заняты исключительно больными. Замечено два трупа, и при часовне указанного здания находится до двадцати трупов, которые не убираются по два-три дня. Дезинфекция проводится ежедневно, а также уборка помещений, но перенести здание в надлежащий вид не представляется возможным ввиду того, что публики находится масса, которая ни с чем не считается…»[385]. С 5 по 12 февраля похоронено 1018, подобрано и отправлено в госпитали 548. 17 февраля 228 больных выявлено и перевезено, за эту неделю убрано 255 трупов[386]. С 28 февраля по 5 марта похоронено 1522, свезено в госпиталь 468. В рапорте бойца санэпидотряда, осмотревшего второй пассажирский дом ожидания и часовню при нем, следующее: в здании оказалось 60 человек больных и умирающих от голода. В часовне — залежи трупов[387]. Везде грязь, требуется немедленная уборка. Больные и голодающие также в безвыходном положении. Больные лежат на улице у дверей амублатории. Сведения от 20 марта 1922 г. о работе боевого санэпидотряда: найдено заразных 569 человек, незаразных больных — 197, всего 766[388]. Трупов вывезено 147. 21 марта — 733 больных, трупов 59[389]. 22 марта больных 839, трупов 56. 23 марта больных 739, трупов 63. 26 марта около 600 больных, 133 трупа[390]. 27 марта около 600, трупов 125[391]. Начинается апрель. С 3 по 10 апреля отряд похоронил 1004 человек, распределил больных и голодающих в госпитали 692 человека[392]. В следующую неделю — 857 человек[393]. Эвакобюро в апреле 1922 г. каждый день собирает с улиц Самары 500–600 человек, распределяет в госпитали и эвакопункты. И отправляет на кладбище 100–150 человек[394]. Кстати, о кладбищах. 17 октября 1922 г. проверили инвентарь: 622 железных лопаты, 619 кирок, 54 лома.[395] Чуть позже — лопат более 900. Лопата — основной инструмент сотрудников.

А что происходит в самарских больницах?

В 1919 г. в рапортах о состоянии эвакогоспиталя отмечается его образцовый порядок[396], только медсестры не сразу приходят на зов больных. Заведующий госпиталя в январе 1920 г. пишет, что «систематическое отсутствие в водопроводе воды лишает возможности нашу прачечную продуктивно работать». Из-за этой же причины уборка госпиталя также работает скверно: необходимы стекла для вставки в окна. Недостает жестяных чайников. Отсутствие электрических лампочек и невозможность их достать заставляет держать госпиталь в полутьме. Все эти причины ужасно тормозят жизнь госпиталя и делают ее мучением как для служащих, так и для больных. Дрова отпускаются сырыми[397]. В 4-м хирургическом госпитале больных никто не принимает, а больные раненые красноармейцы полуодеты лежат в санях на улице довольно продолжительное время, сотрудники просят принять меры[398].

Вскоре в городе сыпняк, и все меняется. «На днях мне приходилось отвести больного во второй эпидемический госпиталь имени Якова Свердлова, который считается одним из лучших в Самаре, и я видел порядки, от которых волосы дыбом становятся, — пишет боец санэпидотряда. — Больных привозят в приемник и кладут их прямо на пол в грязь, тут же их стригут и кругом кишит насекомыми. Больных тут раздевают и посылают в ванную голых через коридор. Больных не кормят, а ставят около них обед, с тем чтобы они сами ели. Разумеется, что весьма многие остаются не евшими. Льду не прикладывают, так как по объяснению сестры „льду нельзя достать“»[399]. С окон течет вода, разливаясь по всему полу несколько дней, окна в палатах разбиты, в палатах ветер, под окном лежат больные. Врачи, замученные проверками сверху, отказываются пускать контролеров[400].

В рапорте марта 1922 г. товарищ-боец санэпидотряда сообщает о катастрофе в амбулатории Красного Креста. Всю массу больных составляли голодные, не видевшие 1014 дней никакой пищи. Ежедневно из 50–40 человек бывает до 10 трупов. Помещение не отапливалось, дежурства нет[401]. Санитары часто бесцеремонно обращались с больными. Голод здесь «абсолютный».

И тем не менее, как ни странно, госпитализированные больные считаются «счастливчиками»: они хотя бы в больнице и могут рассчитывать хоть на какой-то медицинский уход. Почему? На этот вопрос ответил в небольшом рассказе П. Т. Завьяловский, будущий репортер самарской «Коммуны», выпускник Самарского сельскохозяйственного института, с 1919 г. он работал в Самаре очеркистом и редактором газеты, писал рассказы и заметки в местной прессе.

Эпидемический госпиталь в Самаре