Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Детский приемник № 5. Осенью 1921 г. все только начинается. 3 ноября 1921 г. согласно рапорту — 1 человек с тифом, 4 человека дизентирийных. Требуется произвести дезинфекцию в двух комнатах, телефона не имеется. На окнах нет стекол — требуется ремонт. Стекла есть, но рабочих рук не имеется. Страшный холод[407]. По сведениям 24 ноября 1921-го в приемнике 100 человек, больных 65 (сыпной, брюшной, возвратный тифы и др.). Детям плохо, холодно, воды кипяченой нет[408]. Через некоторое время, той же осенью, детей там 396, здоровых 371, больных 25 человек. Совершенно нет кипяченой воды, и больные, и здоровые пьют воду из-под крана. Среди больных детей много заразных, в том числе с тифом. Их надо перевезти, так как в приемнике помощи нет. Есть один день в неделю, когда родители приходят на свидание с ребенком, в рапорте указан случай, как сторож избил женщину, которая пришла на свидание в другой день[409].

Зимой 1921/1922 г. все становится гораздо хуже.

Голодом охвачена вся губерния. Согласно сводкам губстатистики, в декабре 1921 г. голодающими числится по губернии — 1 071 239 детей, вместе со взрослыми — 2 430 070[410]. На X Самарской губернской конференции РКП(б) в июне 1922 г. секретарь Губкома партии И. Т. Морозов заявлял, что голодает 95 % всего населения, трупоедство даже не регистрируется, настолько оно стало обычным явлением, люди дошли до людоедства[411].

Если оставить свежий труп без присмотра, его украдут и съедят.

Сыпняк идет с голодом рука об руку.

4 января 1922 г. бойцы санэпидотряда пришли к приемнику № 3 и увидели стоящий автомобиль, на который были погружены трупы — трупы детей — около 40 человек. Вместе с руководителями коллектора они отправились в мертвецкую, где тоже была груда детских трупов, которую обещали вывезти после того, как отвезут первую машину. Когда комиссия пошла в канцелярию для разъяснения, почему скопилось столько тел, то внятного объяснения никто дать не смог. Когда проверили бумаги — информация не совпала. Так что, скорее всего, никто никогда не узнает, сколько там их было[412].

Зима 1922 г. была необычайно тяжелой. Отчет медицинского фельдшера о приемнике № 6 (т. н. мусульманском приемнике) таков: «В приемнике № 6 развивается страшная эпидемия. Если не принять меры, то дети и служащие будут погибать, как в других приемниках. В приемнике давно свирепствует брюшной тиф, дизентерия, появилась холера»[413]. Практически у всех чесотка. Фельдшер опасается эпидемии, от которой может погибнуть весь приемник, так как его санитарное состояние ужасно. Фельдшер просит фактически диктаторские полномочия, чтобы усилить дисциплину в коллекторе и навести порядок.

Заглянем в другой приемник № 3, где находится 341 ребенок. Больных 58. Помещения холодные и переполнены. Матрасов и одеял недостаточно, дети находятся в ужасном состоянии. Нет повозок для поездок в госпиталь[414]. Дети некоторое время, до отправки в коллектор, содержались в эпидемических вагонах. Заглянем туда: «в эпидемических вагонах грязь и вонь неописуемая, среди детей много больных»[415]. «Ночью дети спят на друг дружке, сидя и стоя, так как вагоны не могут вместить в себя такое скопление детей»[416].

Вслед за товарищами Духониной и Соколовым вновь отправимся в приемник № 5 — теперь зимой 1922 г. Здоровых детей 461, больных 44. Больные не отправлены, потому что транспорта нет. «Прошу дать распоряжение вымыть детей в бане, потому что их заедают насекомые»[417].

Рапорт о приемнике № 3 той же зимой 1922 г. «Количество детей, говорят, 800 человек. Но это только цифра с воздуха, никто не знает, какое количество. Нет никаких записей, кто дети, и их фамилии, а прямо забирают с улицы и сажают за стол. Дети до моего прихода не мылись, валялись на полу без коек, лежали в изоляторе, больные — в испражнениях. Трупов было 14». Трупы были увезены. «Положение кошмарное. Вшей не оберешься, они совершенно заедают истощенных детей»[418].

В другом приемнике всего детей 581 человек. Отправили в коллектор 95 человек. Сегодня было 7 трупов. «Одни умирают, а другие снова заболевают»[419].

Но даже в детских коллекторах, в которых, как мы видим из документов, детей было так много, что их не могли посчитать, очень скоро заканчиваются места. А детей — голодных, истощенных малышей, покрытых насекомыми, сновавших вблизи вокзала полураздетыми, охотившихся за хоть какой-нибудь едой — подбирали все больше. Вот случай, описанный в рапорте 23 февраля 1922 г.: извозчики собрали на вокзале очередную партию детей — привезли в Губздрав. Он был закрыт — из-за праздника. Собиралась толпа народу, «сердобольные гражданки» начинают причитать «вот как обращаются с цветами коммунизма!». Дети сидят в повозках на улице, как и были — почти раздетые. На улице мороз. Внезапно появляются сотрудники (дежурные) санэпидотряда, который «не знал праздников», и велят скорее отвезти детей в детский дом. Детей приняли не сразу — в первом коллекторе врач отказал, так как он был переполнен. Повезли в следующий[420].