Великая Эвольвента

Повинуясь сильным личностям из своей среды, простодушные староверы нередко оказывались во власти «прельстителей» – случайных проповедников, а подчас и шарлатанов. Даже сбегая от «царства антихриста», ревнители вынуждены были в какой-то мере общаться с его «слугами». Степень компромиссов определяла не только сила веры, преданность общине и нравственная чистота её лидеров, но жизненный опыт и сложившееся мировоззрение членов старообрядческого общества. Последнее во многом зависело от личных качеств, поверяемых моралью, развитой культурой и образованностью, житейской принципиальностью и не в последнюю очередь – способностью к делу. Ввиду того, что «буква» староверческих правил, меняя своё значение, а значит, и смысл, всё больше стиралась в «плавании» многочисленных скитов-«кораблей» и староверческих общин-«пристаней», среди них наметился процесс расслоения на поповцев, беспоповцев и ряд других «конфессий». В том же Поморье на почве неясностей духовного плана началось брожение, приведшее к разброду общин по степени истинности веры. Духовное сиротство нуждалось не только в духовных поводырях, но и в «вышнем» руководстве, потому в местах наиболее компактного проживания староверов начали появляться наиболее «чистые» мессианские общества. Именно они выделяли из себя «богов», коими были «христы». Возникали теологические, большей частью беспредметные, диспуты.

Так, петровский посланец иеромонах Неофит, желая загнать лидеров выговцев в угол, задал им в письменной форме 106 «трудных» вопросов, на которые руководители Выга князья Андрей и Семён Мышецкие-Денисовы в 1722 г. дали «Поморские ответы» (более 500 страниц по современному книжному формату). Мудро составленные «Ответы» внесли некоторую ясность, но невозможность расставить все точки над «i» неизбежно порождала новые. В дальнейшем несколько перемудрив в компромиссах, а в некоторых случаях открыто пойдя на примирение с «антихристовым миром», Денисовы нажили себе непримиримого противника в лице настоятеля Филиппова. Потерпев поражение в 1739 г. в борьбе с Денисовыми, филипповцы перестали подчиняться Выгу и предали проклятию недавних своих соратников. В ответ на намерения правительства с помощью карательных отрядов вернуть их «на путь истинный», филипповцы уходили далеко на восток и северо-восток, основывали на новых землях скиты. Когда же воинские команды добирались до скитников – это служило сигналом к самосожжению, ибо ни под каким видом не хотели они входить в контакт со слугами «антихриста».

Феномен территориального, духовного, культурного и имущественного своеобразия, корректируемого характером эпохи, на протяжении всего XVIII в. порождал присущее тому или иному региону специфическое понимание «канонов» и правил старой веры. Одним из детищ его стало новгородское «беспоповщинское согласие» федосеевцев, разошедшихся не только с московскими беспоповцами, но и со своим выучеником Иваном Алексеевым. Отколовшиеся москвичи, руководимые купцом Артамоновым, не выдержав объединённого давления духовных и светских властей, допускали венчание у православных священников. Умело манипулируя «интересами» власть имущих, московский купец и заводчик Илья Ковылин основал преображенскую общину. Компромиссы Ковылина, в частности упоминание на богослужениях императрицы Екатерины II, наряду с «умными угощениями» сановников способствовали тому, что община пережила конец столетия и, чередуя подъёмы и спады, кое-как доковыляла до середины следующего века.

Наряду с посадским, или, по Никольскому, «буржуазным» старообрядчеством, специфическую роль в духовной истории России сыграла крестьянская её ипостась. Основную массу старообрядцев «простого звания» составляли бегуны и странники. Как правило, это были неимущие – беглые солдаты, крестьяне, сбежавшие преступники и бездомные нищие. Многие из них находили «пристани» по бассейну Северной Двины, Волги, сибирской Камы, Иртыша и Оби. Своеобразные пути «из новых греков в старые» были наиболее естественными путями передвижения «босого народа». Но «корабли» бегунов плыли не только по рекам. Находя «пристани» и в непроходимых трущобах, они искали себе жилище там, где их не могли достать «руки антихриста». Петровская эпоха особенно не пришлась по душе народу. Как из-за «пачпорта», намертво прикрепившего их не к своей земле, так и ввиду того, что за каких-то два десятка лет царь забрил в солдаты жителей целых областей, которые в совокупности служилых могли равняться армии крупного европейского государства. Эти же действия правительства «рекрутировали» немалое число крестьян в бегуны, плодили соответствующие настроения.