Великая Эвольвента

В светской ипостаси культура Страны до начала XIX в. заявляла о себе главным образом в Петербурге и Москве, всё же находившихся в отдалении от принятой к исповеданию европейской культуры. Остальная Россия лишь отражала духовные и этические противоречия, которые сопровождали Страну на всём протяжении её исторического существования. Наличие «медвежьих углов» подчёркивало отсутствие транспортных артерий, что затрудняло культурный диалог с развитыми цивилизационными моделями – как своими, так и зарубежными. Но нет худа без добра. «Культурный диссонанс» не затронул провинции и в особенности регионы, расположенные «за Камнем». Там самобытность развивалась путями, никак не пересекающимися со столичными. Эти пути – а на поверку бездорожные направления – являли народу не только «Христов», но и умных предпринимателей, которых, ввиду несчётности «направлений», «руке Синода» очень трудно было достать. Особенно последовательно развивали и следовали принципам общины молоккане, среди которых немалый интерес представляет деятельность весьма умного и предприимчивого самарского крестьянина Михаила Акинфиевича Попова.

Сосланный за свою деятельность на Кавказ, он образовал в Шумахинском округе коммуну и создал единый для всех «Устав упования общего учения». «Настоящий фаланстёр, который привёл бы в восхищение самого Фурье, – писал Никольский, не тая своего партийного восторга. – …Всё движимое и недвижимое имущество и все доходы с них принадлежат, по этому уставу, общему братскому союзу, состоящему из отдельных слобод или партий. Партия есть единое целое, она сообща выстраивает слободку, в которой поселяются её члены. Дома, скот, земледельческие орудия, телеги, весь домашний инвентарь, земли, сады, огороды, мельницы, пчельники, кожевни и всякие другие мастерские, какие только могут быть, – всё это есть достояние партии, и доходы от всего этого имущества принадлежат общей кассе партии, – пишет автор, ненароком путая коммуну с партией. – Выборные распорядители или распорядительницы регулируют производство и потребление: распределяют домашние и полевые работы и отпускают из общего имущества и общей кассы все предметы потребления по числу душ. В каждой слободе, кроме распорядителя, были ещё выборные судьи, учителя, обучающие детей в училищах, устроенных в каждой слободе, молитвенники, совершающие общественную молитву, и другие. Определённого культа, как у духоборцев, не было…Во главе всего фаланстёра стоял высший совет из 12 выборных апостолов» [59]. Однако светские и духовные власти Кавказа во всех отношениях были далеки от «партийных восторгов» советского историка. Единые в неприятии ереси, они, «уподобясь Христу», опрокинули «лавки» Попова. И зёрна, оказавшиеся на камнях, не дали всхода. Коммуна прекратила своё существование. Будучи убеждёнными сторонниками делового соучастия в мире, духоборцам не была чужда апологетика катар и французских альбигойцев. В глазах духоборцев человек по своему изначальному происхождению есть «чудное, дивное творение Божие», ибо в нём пребывает душа, в которую исходит «ум небесный», «ум божественный». Но действие этого «ума» распространяется лишь на людей истинных, сильных духом и воинственных во имя Божие. Как и средневековые вальденсы, считавшие себя «добрыми людьми», духоборцы осознавали себя вестниками «Божьей воли», в лице лучших и в самом деле отличаясь качествами, о которых говорили. Впрочем, и «лучшие люди» в их глазах не были равны между собой. К «избранным» («добрым людям») относятся все духоборцы, а к духовной элите лишь «люди воистинные» – боговдохновенные и духом своим преданные Всевышнему. Эти духовные вожди и пророки и есть «столбы до небес». В таковом аспекте духоборы сходятся с «совершенными», которые у катар составляли Божью общину избранных. Не приемля толпы самозванных «Христов», идеология духоборцев обосновывает преемственность «божественного разума», который время от времени находит на земле Христово воплощение. Подчас не разделяя Бога-Сына и Святого Духа, духоборцы воспринимали Христа как идею, вочеловеченную однажды и являвшуюся людям в вочеловеченном же виде. Что касается остального (и остальных), то: «все творения Господни… прекрасны, благи и невинны суть и точно и единственно на утехи и удовольствия человеку созданы». Однако недостойные заняли место достойных: «забывшие в сердцах Господа» владеют благами мира, ничего не оставляя тем, для кого они истинно были предназначены. Потому «саваофы», «христы» и прочие «боги» продолжали своё шествие по Руси. Ходя по рекам, обжитым лесам и пустыням, их ждали торжественные встречи в скопческих организациях.