Великая княгиня Елизавета Федоровна. И земная, и небесная

Через два дня после убийства владыки Украинская рада заключила сепаратный мир с Германией, в то время как большевики еще только вели переговоры о возможном заключении такого мира. Узнав о предательстве украинцев, Вильгельм поставил перед Советской Россией самые жесткие условия, и возобновились военные действия. Немцы продвинулись на 200 километров, громя разболтанную русскую армию, захватили Прибалтику и Псков. Создалась угроза Петрограду. И в этих условиях большевики подписали позорный Брестский мир, по которому от России отторгались Восточная Польша, Украина, Белоруссия, Прибалтика, Финляндия с общим населением в 56 миллионов жителей, и это только часть унизительных условий, на которые Ленину и Троцкому пришлось согласиться.

Из книги в книгу повторяется, что благодаря Брестскому миру германский посол Мирбах где дважды, где трижды, где четырежды обращался к Елизавете Гессенской от лица кайзера Вильгельма, предлагая ей вернуться на историческую родину в Германию и тем самым избежать возможных репрессий. Но Элла и на сей раз отказала Вилли, предпочтя остаться Елизаветой Московской. Было ли это на самом деле? Могло быть. Но нигде и никак не подтверждается. Хотя очень красиво и дает возможность лишний раз подчеркнуть, что крестовая дама предпочла остаться в Москве, как Христос в Гефсиманском саду.

В феврале 1918 года Россия по воле ее новых правителей перешла на григорианский календарь, после 31 января было постановлено следующим днем считать не 1-е, а 14 февраля. При этом юлианский календарь, верность которому сохраняла Церковь, стал называться старым, а григорианский – новым. Таким образом, с Церковью отныне ассоциировалось все старое, отжившее, а с атеистами – все новое и прогрессивное. Точнее сказать, прогрессирующее, ибо это новое прогрессировало, подобно болезни, превращающей людей в психически нездоровых, а то и звероподобных существ.

Апрель стал последним месяцем Елизаветы Федоровны на свободе, и в конце него развернулись весьма драматичные события. Она еще находилась в Москве, когда Ленин с товарищами собственноручно снесли васнецовский крест-памятник Сергею Александровичу в Кремле.

Напуганные стремительным наступлением немцев на Петроград, большевики срочно перенесли столицу своего молодого государства в Москву, и в марте в Кремле уже обосновался Ленин. Можно себе представить, как он был недоволен бессмысленными разрушениями, произведенными красной артиллерией в ноябре прошлого года. Нетрудно также представить и то возмущение, которое испытала крестовая дама, узнав, что в Кремле, где когда-то она жила со своим милым мужем и где он погиб, теперь будут обитать новые наглые хозяева страны!

Сыр-бор разгорелся в красной Москве по поводу предстоящего праздника трудящихся. 1 мая выпадало на Страстную среду, и в прежние времена праздничные шествия с оркестрами и прочим балаганом в самые строгие дни Великого поста в самом центре православной столицы были немыслимы. В Москве по-прежнему продолжались заседания Всероссийского Собора православной церкви, который обратился с воззванием к гражданам не участвовать в увеселениях, а заполнить храмы. Это лишь раззадорило и разозлило советское правительство, которое бросило все силы, чтобы добиться как можно большего увеселительного эффекта от праздника. Ленин осматривал Кремль и обратил внимание на скорбный крест-памятник, возмутился, почему до сих пор не снесли. Вообще-то со дня революции прошло всего полгода, и всякие сносы еще только начинались. Так что крест на месте гибели Сергея Александровича стал одним из первых уничтоженных памятников.

Комендант Кремля Мальков оставил живенькое описание этого действа, как он сгонял в комендатуру за веревками, как Ильич бодро накинул петлю на крест, как Свердлов, Смидович, Аванесов и другие члены ВЦИК и Совнаркома пауками закопошились вокруг памятника, опутали его паутиной веревок, «впряглись в веревки, напряглись, дернули, и памятник рухнул на булыжник». Ленин скомандовал: «На свалку его!», и шатия-братия веревками, как бурлаки на Волге, потащила сверженный крест по булыжной мостовой к Тайницкому саду.

В тот же день многочисленные москвичи стали свидетелями того, как красное полотнище, которым на Никольской башне был задрапирован образ Николая Чудотворца, внезапно разодралось надвое и повисло, вновь явив взору старинную икону. А что, если это происходило в то же самое время, когда по другую сторону от Никольской башни, внутри Кремля, шла общая товарищеская расправа над крестом?…