Великая война и деколонизация Российской империи

В этих обстоятельствах «общество» заполнило нишу, образовавшуюся вследствие неспособности правительства и военных заниматься надлежащим планированием в условиях военного времени. И снова крах государственности открыл двери зарождающемуся прогрессивному и динамичному (хотя пока и хрупкому) общественному движению. Высшее военное командование обратилось к руководителям Союза городов и Земского союза за помощью. Те немедленно откликнулись, начав создавать, обеспечивать и укомплектовывать персоналом госпитали и лазареты, начиная от линии фронта и вплоть до глубокого тыла империи. Союзы скоординировали действия «невероятно быстро, чуть ли не с телеграфной скоростью» в течение двух недель войны, а гражданские активисты объединили силы и средства в помощь военным. 12 (25) августа 1914 года эти действия одобрил император [Шеврин 2000: 14]. К 1 (14) декабря 1914 года были готовы сотни тысяч коек – в основном за счет самих союзов. Начальник санитарно-эвакуационного управления, составляя первый ежегодный отчет летом 1915 года, подчеркнул, что военные содержали только 171 803 коек в солдатских госпиталях страны, то есть 28,4 % от общего количества 597 229 коек во всей империи [Шеврин 2000: 171]. Включение «общества» в процесс обеспечения медицинской помощи удвоило возможности размещения, предусмотренные военными планировщиками, даже в условиях, когда сами военные в итоге сумели создать только половину из того, что предполагалось изначально. К октябрю 1916 года потребность наконец была удовлетворена: для солдат было обеспечено 807 737 коек в госпиталях, из которых занято было 542 744 койки[300]. К 1917 году всего имелось 967 221 койка [Будко и др. 2004: 42]. То же можно сказать и о других областях военной медицины. Мобилизационный план предусматривал 100 военносанитарных поездов, но к началу войны их было только 46. К 12 (25) сентября их насчитывалось 57, при этом 17 обеспечили гражданские организации. К началу 1915 года для эвакуации раненых имелось 300 поездов, а к концу 1916 года – 400 [Будко и др. 2004: 42]. Все эти дополнительные мощности были обеспечены общественными организациями, а кроме этого, свой вклад внесли отдельные граждане, которые брали раненых к себе домой и ухаживали за ними, даже вдали от фронта [Белова 2011: 133]. Активные усилия по мобилизации волонтерских служб и сбору пожертвований для поддержки госпитализированных солдат предпринимались по всей империи. Местные комитеты собирали подарки для войск, проводили лотереи, устраивали благотворительные представления в местных театрах и показы кинолент, читали лекции, слушатели которых должны были жертвовать средства для солдат [Белова 2011:143]. Вряд ли найдется лучший пример того, как заряженное энергией, мобилизованное общество заполняет вакуум власти, оставленный разрушающимся государством, обеспечивая медицинскую помощь людям в военной форме. Как говорил глава Земского союза князь Львов, «работа Союза приобрела всю значимость работы Государства. Это и есть работа Государства»[301].

По мере укрепления системы улучшалось и оказание медицинских услуг. После первых сражений тысячи людей буквально были оставлены без медицинского ухода, но в последующие дни войны вероятность получить лечение повышалась. Первая помощь, как правило, оказывалась в относительно небольших учреждениях. В типовом лазарете сразу за линиями фронта был один врач, один младший врач, один снабженец, одна старшая медсестра и девять младших медсестер[302]. Маленькие бригады не всегда эффективно справлялись с большими притоком пациентов, но, по большому счету, работу свою выполняли. По данным Российского Красного Креста, из двух тысяч раненых, прибывших на один фронтовой полковой перевязочный пункт, в течение шести часов помощь получали 879 человек, в течение 6-12 часов – 395 человек, в течение 12-18 часов – 383 человека, и в течение 18-24 часов – 243 человека [Будко и др. 2004: 61]. Смертность среди госпитализированных солдат в среднем составляла 2,4 % для больных и 2,6 % для раненых; 44 % больных солдат и 46,5 % раненых возвращались в строй. В целом, 5 8112 935 больных и раненых офицеров и солдат были эвакуированы с фронта в тыловые медицинские учреждения с августа 1914 года по ноябрь 1916 года [Будко и др. 2004: 61-62]. И опять-таки медицинские управленцы не жалели трудов, чтобы предотвратить повторение бедствий первого месяца войны. Если в начале военных действий количество коек в тыловых зонах вдвое превышало их количество на фронте, к октябрю 1916 года ситуация примерно сравнялась. И самое главное, во фронтовых госпиталях образовалось больше резервных коек (за исключением Кавказского фронта, где загрузка составляла 94 %), чем в тыловых, рассчитанных на длительное лечение центрах[303].

Ранения и болезни