Великая война. Верховные главнокомандующие

Умный и скромный человек, Н. Н. Янушкевич прекрасно понимал это. Вот почему, с самого начала, он сам предоставил главную роль во всей стратегии генерал-квартирмейстеру, известному в армии под именем Данилова «черного».[235] Ю. Н. Данилов много лет прослужил в генерал-квартирмейстерской части Главного управления Генерального штаба и последние годы занимал должность генерал-квартирмейстера Генерального штаба. Назначение Н. Н. Янушкевича, младшего его по службе, начальником Генерального штаба не могло быть ему приятно, и он хотел уйти, но, для пользы службы, вынужден был, по просьбе Янушкевича, остаться.

Вспыхнула война. С одной стороны, совершенно не подготовленный к должности Янушкевич, а с другой стороны, ведший всю стратегическую подготовку к войне Данилов. Естественно, что Н. Н. Янушкевич, хотя бы только в начале, должен был предоставить первую роль Данилову, что он и сделал.

Таким образом, генерал-квартирмейстер сразу занял в нашем штабе более возвышенное положение, чем ему полагалось. Этому в значительной степени способствовали и свойства характера Ю. Н. Данилова, человека крайне властного, самолюбивого, с очень большим о себе мнением. Я считал его, безусловно, умным человеком, но иногда, в дни успехов на фронте, он изображал из себя чуть ли не гения, великого полководца, и это было уже слишком.

Должен, однако, заметить, что отношение Ю. Н. Данилова и ко мне, и к Ронжину всегда было хорошее, с несколько покровительственным оттенком. Мы с ним долго служили в одном здании, постоянно приходилось друг к другу обращаться, слишком близко связывали нас вопросы службы офицеров Генерального штаба, ибо прохождение службы на командных должностях касалось меня, а на должностях Генерального штаба – его. То же самое осталось и в Ставке. С Ронжиным у Ю. Н. Данилова были давнишние близкие отношения, еще с совместной службы в Киеве.

Следовательно, Данилов занимался в своем кабинете, помещался же он в вагоне Н. Н. Янушкевича, где у него было обыкновенное небольшое купе 1-го класса. Этим кабинетом собственно и жили, прежде всего, сам Великий князь, а за ним весь его поезд и вся Ставка. Здесь решались главные задачи военных действий, здесь получались все сведения о происходившем на фронте, – это был пульс и средоточие всей жизни Ставки, от которого зависело и самое настроение Великого князя и его окружающих, либо приподнятое, веемое, либо подавленное, мрачное.

Около дома, в котором работало Управление генерал-квартирмейстера, стоял поезд Великого князя. Он состоял из шести вагонов: личный вагон самого Верховного, в котором Великий князь помещался со своим братом, Великим князем Петром Николаевичем; рядом – вагон начальника штаба, где помещался и генерал-квартирмейстер, a также адъютант начальника штаба; с другой стороны вагона Великого князя был вагон-столовая, а за ним два вагона для состоящих при Верховном главнокомандующем представителей иностранных армий и для свиты Великого князя и состоящих при Его Высочестве лиц.

Самая трогательная дружба связывала братьев великих князей. Сам Верховный, кажется, называл брата своими «валериановыми каплями». Великий князь Николай Николаевич до войны был известен своей нервностью, вспыльчивостью, горячностью. На посту Верховного главнокомандующего ему пришлось много над собой работать, чтобы сдерживать свои порывы раздражения и не проявлять их.

Могу сказать, что мы, не стоявшие в постоянной непосредственной близости к Верховному, очень редко видели такие проявления нервных вспышек и горячности. Трудные дни на фронте, во время неудач, Великий князь переживал очень тяжело, видно было, что он страдал. В эти дни младший брат буквально не отходил от него, успокаивал его, ободрял, я бы сказал, заменял нежную, любящую жену.

Кстати сказать, насколько я знаю, Великий князь ежедневно писал Великой княгине [Анастасии Николаевне] и также аккуратно получал ответные письма; даже если надо было куда-нибудь выезжать из Ставки, то принимались меры, чтобы ускоренно доставить письма Великой княгине.

Так же успокаивающе влиял в тяжелые дни на Великого князя состоявший при Его Высочестве генерал-адъютант светлейший князь Голицын.[236] Никаких обязанностей он не имел, но, насколько я знаю, между ним и Великим князем были давнишние близкие отношения. Этот замечательно красивый, прекрасно сохранившийся, благородный старик сразу приобрел общее уважение и расположение всех чинов штаба той простотой обхождения, удивительно милой манерой себя держать по отношению даже к самым младшим (чего нельзя было сказать про всех лиц Ставки).

Затем, тоже в поезде Великого князя, находился протопресвитер военного и морского духовенства отец Георгий Шавельский. Великий князь особенно ценил и почитал о. Георгия, с которым вообще был близок, а в тяжелые минуты особенно любил искать у него утешения, открывая свою душу. Впоследствии от о. Георгия, которого я тоже высоко почитал и уважал, я не раз слышал отзывы о Великом князе, как о человеке исключительно верующем, редком христианине.