Великая война. Верховные главнокомандующие

Прошло несколько дней, и Гучков как раз приехал с министрами на совещание в Ставку; тогда же приехал как раз Деникин, как я рассказывал выше. Гучкова сопровождали Новицкий и Филатьев. Василий Новицкий был мой товарищ по академии, которую он кончил в нашем выпуске первым и действительно был очень способный офицер, но мне он никогда не нравился, а особенно я был даже настроен против него, когда он после Японской войны проявил себя с очень некрасивой стороны своим сотрудничеством в газете «Военный голос»,[332] где он помещал крайне неподходящие для русского офицера статьи. Вообще, это был человек определенно несоответствующих хорошему офицеру взглядов, вел знакомство с очень подозрительными в политическом отношении элементами и в связи со всем этим его служебное продвижение по Генеральному штабу было задержано. На войне, как раз перед революцией, он, занимая должность не то начальника дивизии, не то командира бригады, был представлен к отчислению от должности по обвинению в том, что по его вине бывшие под его начальством части подверглись жестокой немецкой атаке с удушливыми газами, не будучи им своевременно уведены на наш берег реки.

Как бы то ни было, для него революция произошла как раз вовремя, и дело это было замято, ввиду назначения его помощником военного министра, должность, на которую он попал, вероятно, вследствие того, что его революционность была хорошо известна таким деятелям революции, как Гучков, вероятно, лично его знавшим.

Другим помощником был Филатьев. До войны он служил в канцелярии Военного министерства, затем был помощником главного начальника снабжений Западного фронта, а потом, когда организовался военно-промышленный комитет, то он состоял в нем, если не ошибаюсь, представителем от военного ведомства, откуда и близость его к Гучкову. С Филатьевым мы были до войны знакомы домами и нередко играли с ним в карты; особой симпатии я к нему не питал, но отношения у нас были всегда хорошие.

Вскоре после приезда Гучкова со своими помощниками мне доложили, что генерал Филатьев передал одному из моих офицеров написанную им записку с приказанием немедленно отправить ее телеграммой в Петербург начальнику Главного штаба; записка эта заключала приказание военного министра задержать объявление в приказе моего назначения начальником Главного штаба.

Это было утром. После того было заседание, причем, между прочим, обсуждался вопрос о необходимости сокращения штатов Штаба Верховного главнокомандующего, который, по общему мнению, был страшно раздут. Рассматривались эти штаты в большом заседании в гостинице «Бристоль», при участии нескольких министров и старших представителей всех управлений штаба. Когда, после рассмотрения штатов инспекторов артиллерии и инженерных войск, оказалось, что штаты этих управлений не только не будут сокращены, но даже будут расширены, – я не выдержал и громко заметил, что в результате выходит, что штаты Ставки вместо сокращения, наоборот, – расширяются; это мое замечание произвело, кажется, не особенно приятное впечатление на новых вершителей всех судеб и его замяли. Заседание кончилось, а мне никто ни слова не говорил.

Наконец, после обеда, когда Гучков уже ушел в отведенный ему в гостинице «Бристоль» номер, я поймал одного из его помощников, кажется Новицкого, и попросил его немедленно доложить Гучкову, что я прошу его со мной объясниться, что я знаю, что мое назначение задержано, что я этого назначения не просил, а он сам на нем настаивал, но что теперь я, во всяком случае, хотел бы знать, в чем дело.

Новицкий очень скоро вернулся и сказал, что Гучков просит меня к себе. Я вошел к нему в номер, и здесь в присутствии обоих помощников состоялось объяснение. Гучков сказал мне, что мое назначение начальником Главного штаба состояться не может; на мое замечание, что я этого назначения и не хотел, но что теперь желал бы знать причины, по которым оно не может состояться, Гучков мне заявил, что своим отношением к армии я восстановил всех против себя.

Чего, чего, но этого я не ожидал и взволнованно воскликнул: «Это ложь, в армии меня давно и хорошо знают, и я совершенно спокоен за отношение армии ко мне, – это не то!» Затем я повторил, что всю войну оставался на той же должности, ни к каким повышениям не стремился и буду рад на этой своей должности и остаться.

«Нет, – сказал Гучков, – я Вас на этой должности оставить не могу, – Вы будете назначены в Военный совет». – «Что же это, почетная ссылка в архив? В 48 лет в Военный совет это очень лестно, там таких молодых, наверно, никогда еще не было». – «Мы будем пользоваться Вашим опытом и используем Вас там». – «Это слова, я это прекрасно понимаю. Во всяком случае, так как я за всю войну не пользовался ни одним днем отпуска, то я буду просить дать мне, по сдаче должности, двухмесячный отпуск». – «Пожалуйста, конечно, пожалуйста, я никаких препятствий к этому не вижу». Тем разговор и кончился.