Великая война. Верховные главнокомандующие

Боевая жизнь у нас по позициям протекала как и раньше: службу солдаты несли исправно, помня дисциплину и свои обязанности. В настоящее время, не помню точно числа, когда, в марте месяце, приказано было привести войска к присяге на верность Временному правительству. Прислали и текст присяги. Как только полк сменился с позиций и отошел в резерв, – я приказал, чтобы, после двух дней отдыха полк собрался к 11 часам утра в деревню, к штабу полка, для приведения к присяге. Около 10 часов утра ко мне вошел, очень взволнованный, командир 4-го батальона полковник [В. В.] Квитницкий[385] (расстрелян большевиками в Москве в конце 1917 г.) и доложил, что солдаты его батальона одели красные банты и в таком виде желают идти на сборное место полка для принятия присяги. Я приказал полковнику Квитницкому ничего не предпринимать до тех пор, пока я не выйду к полку, где и сделаю, что найду нужным. Ровно в 11 часов утра мне дежурный по полку офицер доложил, что полк построился для принятия присяги. Выйдя к полку, я начал обходить фронт, здороваясь отдельно с каждым батальоном. Поравнявшись с 4-м батальоном и поздоровавшись с солдатами, я спросил командира батальона полковника Квитницкого, почему у него батальон одет не по форме и с его ли разрешения солдаты нацепили красные банты. Как и следовало ожидать, получил в ответ, что командир батальона на красные банты своего разрешения не давал. После этого, обращаясь ко всему полку, сказал: «Все в строю, как офицеры, так и солдаты, всегда должны быть одеты по форме; форму одежды пока еще никто не изменял, а потому никаких отступлений от формы одежды я не допускаю; строй – есть святое место, все распоряжения исходят от меня, как командира полка, а я не отдавал распоряжения, чтобы в строй выходили с красными бантами. 4-й батальон нарушил устав, чего я никак не мог ожидать от батальона, которым можно гордиться». Только что я это сказал, как, смотрю, все солдаты 4-го батальона постепенно начали снимать красные банты и прятать в карманы. Заметив, что я еще прибавил, обращаясь к полку, что существует раз навсегда установленная форма в строю и что это надо всем неукоснительно помнить, ну, а если последует какое-либо изменение, то об этом будет отдано в приказе по полку и доведено до всеобщего сведения, а выдумывать самовольно разные украшения к раз установленной форме никто не имеет права. Затем роты разошлись по своим квартирам и все зажило нормальной жизнью полка, стоящего в резерве…

В. Е. Борисов Генерал М. В. Алексеев и отречение Николая II от Престола [386]

Алексеев думал, что новые государственные деятели не коснутся воинской дисциплины. К сожалению, первые шаги военного министра [А. И.] Гучкова были сделаны именно в этом направлении. Первый момент революции был как бы благоприятен. Николай II отрекался от трона, Алексей вступал на Престол. Михаил делался регентом. Россия становилась конституционной монархией. Дума получала полную свободу выполнять свою государственную задачу по продолжению войны.

Алексеев вошел ко мне в комнату и сказал: «Поздравляю Вас с конституционной монархией». Он был доволен и спокоен за будущее войны, а с нею и России. Я спросил: «Отчего не с республикой?» Алексеев ответил: «Для республики у нас нет готовых людей». Этот ответ Алексеева показывает глубину его государственного взгляда. Но кругом уже все шло, видимо, к республике.

С каждым днем становилось яснее, что Россия, перестав быть самодержавной монархией, не делалась ни конституционной империей, ни республикой. Состояние государства, участвующего в мировой войне, требовало прочного правительства со строго точным взглядом. Между тем, образовалось «временное» правительство без авторитетного имени во главе и с надеждами на какое-то учредительное собрание в будущем. Почти с первых дней власти этого «временного» правительства у Алексеева начались с ним недоразумения. Сознавая, насколько отречение Царя может тяжело повлиять на армию, Алексеев стремился, чтобы Николай II, перестав быть Царем, все же некоторое время оставался бы Верховным главнокомандующим и этим как бы примирил раздоры в армии.

Тотчас же по возвращении Государя из Пскова в Могилев Алексеев имел с ним разговор на эту тему. Потом Алексеев мне сказал: «Очень было мне тяжело, но он меня понял и ответил: “Я готов все сделать для блага армии”. По плану Алексеева, через некоторое время Государя должен был сменить прибывший с Кавказа Великий князь Николай Николаевич. Но в этом, существенном для сохранения в армии воинской дисциплины вопросе, а именно, чтобы перемена командной власти в армии совершилась без скачков, временное правительство не выдержало характера и потребовало удаления Великого князя. Также не был выдержан характер и относительно прощального приказа Царя. Приказ был составлен по вышеуказанной теме, обусловленной благом армии.[387] […]