Великие герои Эллады. Ясон. Орфей

Чист горизонт, значит, будет хорошей погода…

Кажется, утро всегда вечеров мудреней?»

Молча отряд аргонавтов вернулся к стоянке,

Где обсудили с другими свой завтрашний день.

А предводитель подумал о той колхиянке,

Скрывшейся в царских покоях, как в чаще олень.

337

Думать о деве мешало друзей обсужденье,

Он перешёл на корабль, чтоб побыть в тишине.

Вдруг белый голубь нашёл у Ясона спасенье,

Коршун в погоне разбился на крепком бревне.

Мопс[145], видя это, изрёк: «Неплохая примета,

Нам Афродита[146] удачу послала с небес!

В прах разобьются коварные планы Ээта —

Будет доволен забавой жестокий Арес!»

338

Стал небосвод над Эвксином[147] подобен пиропу,

Западный ветер игриво шуршал тростником,

Аргос[148] сказал: «В темноте навещу Халкиопу[149],

Может, расскажет, как сладить с могучим быком?»

«Друг мой, она будет рада присутствию чада —

Смело иди к ней в покои, но только один!

Жертвы пока принести Афродите мне надо,

Чтоб не позорить отцовских печальных седин…»

Магическая ночь

339

Слово сказав, удалился Ясон от галеры,

Чтоб принести Афродите цветы в тишине,

Он замечал потемненье Зевесовой сферы

И размышлял о Медее, быках и руне…

Тёмная ночь опускалась в предгорье Кавказа,

Месяц сиял, как Гермеса[150] начищенный меч,

В море на волнах сверкали осколки алмаза,

У воспылавших костров тихо слышалась речь:

340

«Скверно идти на быков без какой-то идеи,

Только в Элладе доверились юным сынам…

Братья, смотрите скорей на фигуру Аргеи[151]! —

Грозная Гера во тьме улыбается нам!

Мы не позволим Ээту обидеть Ясона,

Без размышления с колхами ввяжемся в бой,

Власти жестокой лишим внука Гипериона[152],

Нас не погубит волшебник своей ворожбой!»

341

Камни со склона посыпались вниз на тропинку,

Вынули вмиг аргонавты из ножен мечи,

Каждый из них был готов в темноте к поединку,

Но это Аргос сверкнул им улыбкой в ночи:

«Был я случайно под окнами грозного деда,

Сыну велел сжечь «Арго» вместе с нами, злодей!

Слышал, согласьем у них завершилась беседа,

Я и не думал, что жил средь коварных людей!

342

Я незаметно прокрался к покоям девичьим,

Мать и Медея вели меж собой разговор.

Хоть не страдают они обе к нам безразличьем,

Но почему-то о травах глаголили вздор.

Мать умоляла помочь мореходам Эллады —

Их погубив, царь убъёт и её сыновей!

Всех четверых уничтожит Ээт без пощады,

Он нас назвал недостойными царских кровей!

343

«Я прекословить отцу не могу, Халкиопа[153]! —

Он беспощаден, как солнце! – сказала сестра. —

Но не узрит царь покорности гелиотропа —

Всем невиновным помочь – время есть до утра!

Дам чужеземцу я мазь: в ней чешуйки дракона,

Слёзы мои, горный воск и отвары корней,

Кровь Прометея, мной взятая с горного склона —

Мазью себя натерев, станет воин сильней.

344

Только найти бы гонца, кто подскажет атлету,

Чтоб в храм Гекаты пришёл он на встречу со мной,

Если намажет себя этой мазью к рассвету,

То чернокрылый Танат пролетит стороной…»

Тихо вошёл я незримый в покой Халкиопы:

«Мать, я готов ради вас на поступок любой!

Знаю отсюда ведущие тайные тропы,

Располагай мной, Медея, как будто собой!»

345

«Если незримым сумел ты пройти анфилады,

Думаю, Аргос, ты сможешь быть в роли гонца,

И передай срочно просьбу герою Эллады:

В храме великой Гекаты я жду храбреца!»

Я возвратился на берег со скоростью птицы,

Чтоб передать предводителю эти слова —

Надо, спаситель, довериться магии жрицы,

Чтоб уцелели и мы, и твоя голова!»

346

«В храме великой Гекаты, трёхтелой богини?

Где это, Аргос?» – спросил удивлённый Ясон.

«Это за Фасисом бурным, на тихой равнине!

Зданье высокое с множеством чёрных колонн!»

Смело пошёл предводитель на встречу со жрицей,

Время терять не желая, успеху во вред.

А вдалеке, управляя своей колесницей,

К храму летела Медея, запутав свой след.

347

«Даже не верится, в храме с царевной свиданье!

Мог ли об этом мечтать неизвестный пришлец?

Станет счастливым ли это с колоннами зданье?» —

Думал, в волненье спешащий к Медее храбрец.

«Разве важнее всего эта шкура барана

Или превыше любовь? – размышлял эолид. —

Будут ли страсти важнее престола тирана? —

Сильные чувства расплавят и лёд, и гранит!

348

Странным мне кажется жрицы такой поведенье —

Действа девицы направлены против отца!

Голубь, она, Халкиопа… Ужель совпаденье

Или же это обман молодого гонца?»

В Фасис войдя, вспомнил Геру питомец Хирона[154]:

«Будешь украшен венком!» – не её ли слова?

Значит, Медея обманет властителя трона,

Кровью моей не окрасится в поле трава!»

349

Выйдя на берег, узрел с колоннадой строенье,

Рядом – царевны двуколку и пару коней,

Слышал отчётливо юноша сердцебиенье —

Вот и решится, что в жизни героя главней!

Смело вошёл он в обитель всесильной Гекаты,

Факельный свет ниспадал с потемневшей стены,

Очи Медеи сверкали, как медные латы,

Страсть и любовь были в девичьем взгляде видны.

350

«Юноша, нет лучшей жрицы на диком Кавказе,

И в волшебстве я сильней Гелиада-царя[155]!

Тело твоё сбережёт слой магической мази

С запахом горного воска[156] и цветом угря[157].

С чёрной овцой, что лежит у меня в колеснице,

Должен, герой, ты свершить ритуальный обряд —