Великие рыбы

Пока же адмирал, не доставивший русскому флоту ни одного поражения, кавалер ордена Святого Александра Невского с алмазами, трех орденов Святого Владимира, двух орденов Святого Георгия и золотого оружия от Республики Семи Островов, возвращался домой, в российскую глубинку. Все дальше и дальше от синих морей и океанов…

Завершалось земное плавание Феодора Ушакова; направил он парусник жизни своей, потрепанный мирскими штормами и опаленный в сражениях со страстями и помыслами, в тихую гавань. Поселился возле той самой Санаксарской обители, которую возрождал дядя его, старец Феодор. Щедро жертвовал на монастырь, выстаивал службы, все более удаляясь от мира.

Перед смертью высказал пожелание – «лечь в ногах у дядюшки». Так, по завещанию, и схоронили.

И прославлены они были оба одновременно, в 2001 году – как местночтимые, а в 2004-м – в лике святых всей Русской церкви. Оба Феодора, оба Ушаковых – и дядя, и племянник: и бежавший от военной службы, и военной службой отечество прославивший; и устроитель монашеской обители, и устроитель российского флота.

Григорий

Впрочем, разговор

Был славный. Говорили о Ликурге,
И о Солоне, и о Петербурге,
И что Россия рвется на простор.
Об Азии, Кавказе и о Данте,
И о движенье князя Ипсиланти.

Давид Самойлов. Пестель, поэт и Анна

И снова море, крики чаек.

Ранним утром 14 апреля 1821 года бригантина «Святой Спиридон» стояла в Константинополе, напротив Балык-Базара. Судно было греческим, ходило под английским флагом и готовилось к отплытию в Одессу.

Солнце еще не взошло, но все уже было видно: и Балык-Базар, где прежде селились евреи, пока их не вытеснили оттуда янычары, облюбовавшие это место для себя, и иглы минаретов в легком тумане, и косые паруса фелюг.

Шкипер Николос Склавос вышел на палубу. Приметил неподалеку что-то темное, вроде большой рыбы. Приглядевшись, быстро перекрестился.

В зеленоватой воде Босфора качалось тело. Седая борода, длинные волосы, черный подрясник…

Вместе с несколькими матросами Склавос подплыл к нему на ялике.

Тело не стали поднимать, привязали к ялику и вернулись на бригантину. Чтобы не вызывать подозрения турецких властей, обернули рогожей и снова опустили в воду. Около полуночи осторожно подняли.

Трое из находившихся на «Святом Спиридоне» беженцев опознали в нем бывшего вселенского патриарха.

На палубе наступила тишина, нарушаемая плеском воды и криками чаек. Кто-то прикрыл лицо руками.

Тело так же тихо перенесли в трюм и скрыли под балластом.

За полтора месяца до этих событий, в ночь на 22 февраля[11] князь Александр Ипсиланти со спутниками выехал из Кишинева.

Погода была скверной, дул встречный ветер. Под шубой князь был одет в форму генерал-майора русской армии и имел при себе русский заграничный паспорт.

В шесть часов пополудни они перешли замерзший Прут и направились в Яссы.

– Рубикон перейден… – проговорил князь негромко, но так, чтобы остальные услышали.

Российская империя осталась за спиной. Впереди в кровавых вечерних лучах лежала другая, Османская.

В Яссах князя уже нетерпеливо ожидали греческие повстанцы, вождем которых ему недавно предложено было стать. Встречали его с криками и энтузиазмом; он обнимал их, повторяя:

– Я пришел умереть с вами!

На другой день Ипсиланти издал несколько прокламаций к греческой нации. Как сообщалось в русском «Вестнике Европы»: «В сих прокламациях, сочиненных с истинно пиитическим восторгом, утверждает он, что призван тысячами своих соотечественников для их освобождения; также, что сие возмущение греческих племен с нескольких уже лет было приготовлено тайными патриотическими обществами».

Князь также уверял, что восставшим вскоре будет оказана помощь со стороны «одной великой державы».

Князь блефовал. Никакой помощи от России ему обещано не было. Конечно, у Ипсиланти был друг, граф Иван Каподистрия, министр иностранных дел России, грек и горячий сторонник независимости. Но еще до начала восстания Каподистрия предупредил товарища, что русское правительство помощи ему оказать не сможет. «К сожалению», добавил граф.

Но надежд Ипсиланти не оставлял. Из Ясс он написал в Вену, где находился в тот момент император Александр Павлович. «Государь! Неужели вы предоставите греков их собственной участи?»

В Вене как раз шел знаменитый конгресс; Россия была поставлена в неудобное положение. В план нового европейского порядка повстанческие движения, пусть даже на территории Османской империи, не входили. Особенно недовольна была Австрия, только что погасившая восстание карбонариев. Каподистрия по приказу императора ответил князю жестко. «Разве какой-нибудь народ может подняться, воскреснуть и получить независимость темными путями заговора?»

Ипсиланти пробыл в Яссах шесть дней. На третий день была отслужена торжественная обедня в церкви Трех Святителей, митрополит Михаил Костакис освятил меч князя и знамена.