Великие тайны русского престола

Отставка Николая Николаевича стала началом эры «министерской чехарды», и почти все министерские назначения за тот период были произведены по требованию Распутина.

Из переписки видно, как Распутин и царица входили во вкус управления страной, расширяя сферу своего влияния. В письме от 14 сентября царица предлагает царю главнокомандующего юго-западным фронтом Н. И. Иванова взять в ставку, заменив Щербачевым, и сделать его чем-то вроде комиссара при Алексееве, которому она и «старец» не доверяют.

«Подумай об Иванове, дорогой мой. Мне думается, ты будешь спокойнее, если Иванов будет с Алексеевым в ставке».

2 ноября царица высказала свое беспокойство в отношении положении дел на Балканах: «Всегда надо энергично следить за Балканами и показывать им нашу силу и настойчивость… Надо их прибрать к рукам теперь, пока у них большие затруднения», потому что после войны «эгоистическая политика Англии резко столкнется нашей».

Внутренняя политика целиком стала сферой влияния Распутина и царицы. «Только поскорее прикрой Думу — раньше, чем они успеют сделать свои вопросы, — приказывает она мужу — Будь и впредь также энергичен!»

«Милый, запрети этот московский съезд (земского и городского союзов), это совершенно недопустимо: он будет похуже Думы».

Предметом забот и указаний царицы и «старца» становятся продовольственный вопрос, добыча угля, выпуск новых бумажных денег.

Более того, Распутин решил, что для него настало время вплотную заняться военными делами, чтобы выправить положение на фронте.

«Теперь, чтобы не забыть, я должна передать тебе поручение от нашего Друга, вызванное Его ночным видением, — сообщается Николаю 15 ноября. — Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги, говорит, что это необходимо… он говорит, что именно теперь это самое важное, и настоятельно просит тебя, чтобы ты приказал нашим наступать».

Ответ на указания — полное послушание. Поздравляя императрицу с новым, 1916 года. Николай пишет ей 31 декабря: «Если б только ты знала, как это поддерживает меня и как вознаграждает меня за мою работу, ответственность, тревоги и пр. Право, не знаю, как бы я выдержал все это, если бы богу не было угодно дать мне тебя в жены и друзья. Я всерьез говорю это».

Не знаю, как Николай, но страна бы не только выдержала, но и помолилась бы тому самому Богу, который так неосторожно соеденил эту сладку парочку.

В 1916 году диапазон прямого вмешательства царицы и Распутина в государственные дела все более расширяется. Фактически царица уже управляет страной.

Она вызывает министров, принимает от них доклады и отдает распоряжения, против которых они не только не возражают, но которых просят. Причем делается это отнюдь не захватным порядком, а по горячему желанию самого царя.

«Да, действительно, тебе надо быть моими глазами и ушами там, в столице, пока, мне приходится сидеть здесь, — пишет он в Царское Село 23 сентября 1916 глда. — На твоей обязанности лежит поддерживать согласие и единение среди министров — этим ты приносишь огромную пользу мне и нашей стране! О бесценное Солнышко, я так счастлив, что ты, наконец, нашла себе подходящее дело! Теперь я, конечно, буду спокоен и не буду мучиться, по крайней мере, о внутренних делах».

В своих наставлениях мужу царицу прежде всего заботится об укреплении позиций «Друга».

«Держи мою записку перед собой, — пишет она 27 сентября 1916 года. — Наш Друг просил тебя переговорить по поводу всех этих вопросов с Протопоповым, и будет очень хорошо, если ты поговоришь с ним о нашем Друге и скажешь ему, что он должен слушать Его и доверять Его советам — пусть он почувствует, что ты не избегаешь Его имени».

Этот приказ повторяется снова, в конце письма: «Вели ему слушаться советов нашего Друга… пожалуйста, скажи это, пусть он видит, что ты Ему доверяешь, он знает Его. Держи эту бумагу перед собой».

Влияние Распутина к осени 1916 года было так велико, что кажется неправдоподобным даже для историка, отдаленного от описываемых событий более чем полувеком.

В этом отношении вызывает подлинное изумление факт, связанный с вмешательством «старца» в дела юго-западного фронта. Когда царь отдал Брусилову приказ о приостановке наступления, «Друг» остался «очень доволен» распоряжением «папы» и заявил: «Будет хорошо».

Однако Брусилов сумел настоять на отмене приказа и продолжал наступление. Узнав об этом, царица телеграфировала: «Он очень расстроен тем, что не последовали твоему плану… Твои мысли внушены свыше».

Вслед за телеграммой полетело письмо: «Милый, наш Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушался твоего приказа о приостановке наступления. Он говорит, что тебе было внушено свыше издать этот приказ… Надеется, что. ты все же будешь настаивать на своем решении».

В тот же день царь в ответ шлет письмо, где в извиняющемся тоне объясняет, почему изменил свое первоначальное решение и добавляет: «Эти подробности только для тебя одной — прошу тебя, дорогая! Передай Ему только: папа приказал принять разумные меры!»

Но царица была неумолима: «Ты должен на этом настоять — ты глава…»