Великие тайны русского престола

«Государь, — считал он, — был человеком среднего масштаба, которого, несомненно, должны были тяготить государственные дела и те сложные события, которыми полно его царствование. Разумеется, не по плечу и не по знаниям ему было и непосредственное руководство войной… Безответственное и беспечальное житие, мне думается, Должно было бы более отвечать и внутреннему складу последнего русского монарха…»

О ничтожности царя как государственного деятеля писал и адмирал Бубнов, так же как и Данилов, постоянно видевший царя в ставке.

Его вывод был еще более категоричен. «Царь, — считал он, — не обладал, к сожалению, свойствами, необходимыми, чтобы править государством», у него просто для этого не хватало ума.

«За кровавое воскресение 9 января 1905 года, — писал в своих записках секретарь Распутина Симанович, Николай II получил прозвище „Кровавый“.

Он его не заслужил. Он был слабым, бесхарактерным человеком, и вся его жизнь была путаной, без плана. Все зависело от того, кто в данный момент находился около царя и имел на него влияние. Если не было противоположного влияния, царя можно было уговорить к любому делу и направить по любому направлению.

Его действия были противоречивы, бессмысленны, смешны и поэтому они имели пагубные последствия. Он казался безучастным и равнодушным. Его безучастие в решающие моменты жизни многих удивляло и отчаивало. Он действовал, как царь, супруг, отец и товарищ, офицер и христианин не должен был действовать».

Вспоминая о своих контактах с царем в бытность свою управляющим землеустройством и земледелием, А. Н. Наумов отмечал, что царь во время доклада не слушал, переводил речь на пустяки.

«Должен сознаться, — замечал по этому поводу автор, — что подобное отношение государя к вопросам существенного государственного значения произвело на меня в то время (1915 год) самое расхолаживающее впечатление».

Общая оценка личности царя у Наумова сводилась к следующему: «Обладая несомненным умом, острой памятью, немалой долей чуткости и любознательности, Николай Александрович все эти свои природные свойства направлял скорее на усвоение вещей, если так можно выразиться, мелочного порядка, а к государственным вопросам широкого принципиального значения относился поверхностно. Его мысли, вопросы, замечания, как я их вспоминаю, в большинстве случаев отличались относительной узостью, недостаточной серьезностью их содержания. В наших разговорах на общеполитические темы государь не проявлял глубины и широты государственно-мыслительного размаха, который так хотелось чувствовать в Верховном Правителе огромной Российской империи».

Как бы подводя итог всем этим оценкам, известный учёный-искусствовед и писатель Н. Врангель (отец белого генерала П. Н. Врангеля) писал: «Николай II ни точно очерченных пороков, ни ясно определенных качеств не имел, Он был безличен. Он ничего и никого не любил, ничем не дорожил… Талантливых и честных людей он инстинктивно чуждался и тяготел к ничтожным. Преданных не ценил, а доверялся первому попавшемуся. Для трона был непригоден».

Достоинства последнего русского самодержца, отмечаемые современниками, усугубляли его характеристику как личности, ничем не выдающейся.

Он был примерным семьянином, любил жену и детей. Именно чрезмерная привязанность к жене, как считали в «верхах» и помещичье-буржуазных политических кругах, и погубила монарха и монархию.

Переписка царской четы свидетельствует о прочной и нежной привязанности царя к своей супруге, четырем дочерям и больному сыну-наследнику.

Любимым местопребыванием царя было лоно семьи, а «чтение вдвоем, как свидетельствует Мосолов, было главным удовольствием царской четы». Царь мастерски читал на русском, английском, французском, датском языках и даже немецком. Последний он знал несколько хуже.

Один из биографов Николая II писал, что обвинения царя в пьянстве, которого якобы спаивал дворцовый комендант В. Н. Воейков, были необоснован, тем более что Воейков вообще никогда не пил.

Вряд ли это так было на самом деле. Особенно если учесть тот факт, что наследственной чертой почти всех Романовых был алкоголизм. Их кутежи принимали подчас самые непристойные формы. Рубили головы своим борзым собакам, лакали, стоя на четвереньках, шампанское из серебряной лохани…

Обычные повседневные выпивки не шли в счет. Сам Николай любовь к алкоголю унаследовал от отца. Десятки знавших его людей отмечали в своих воспоминаниях эту пагубную страсть.

Последний русский царь Николай II, в молодости служивший в лейб-гвардии гусарском полку, офицеры которого отличались беспробудным пьянством и казарменными шутками в духе поручика Ржевского, в компании приятелей частенько становился на четвереньки перед лоханью с шампанским и выл по-волчьи.

В его дневниковых записях тех лет то тут, то там мелькают фразы «пили дружно», «пили хорошо», «пили пиво и шампанское в биллиардной». Однажды за вечер выпили 125 бутылок шампанского, подсчитал Николай Александрович.