Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси

По свидетельству Александра Бенуа, в середине XIX столетия в России работал еще один, четвертый Трезини. Тоже Джузеппе. Он родился в 1831 году, был учеником Миланской академии, в 1850 году переселился в Россию, где состоял одно время помощником при А. К. Кавосе, а затем построил дом для П. П. Дурново на Английской набережной (ныне дом 16), оконченный в 1866 году. Вернувшись в 1868 году на родину, вместе с Антонио Дефилипписом построил… кантональную тюрьму в Лугано (1872). Умер Трезини в 1885 году.

Какова же судьба детей Доминико Трезини — первого архитектора Петербурга?

В «Ежегоднике археологии и истории искусства Швейцарии» за 1951 и 1952 годы Йозеф Эрет опубликовал две большие статьи о жизни и творчестве Доминико, Карло Джузеппе и Пьетро Антонио Трезини. Автор в основном использовал статьи русских исследователей — М. Я. Королькова и И. Э. Грабаря. Но порой приводит очень интересные сведения из архива Астано, и в первую очередь из церковно-приходских книг.

Так, благодаря изысканиям швейцарского исследователя мы узнаем, что Мария Лючия Томазина, вторая дочь Доминико Трезини и жена Карло Джузеппе, умерла в Астано 3 июня 1769 года. На год пережив мужа и на тридцать пять лет — отца.

Те же церковные книги сообщают, что Петр Трезини, старший сын Доминико, крестник царя Петра Алексеевича, 3 марта 1731 года обвенчался в Астано с девицей Томазиной де Пресбитеро. 7 декабря того же года у них родилась дочь Мария Катарина, а 18 августа 1733-го — вторая дочь, Джованна Мария. (Кстати, еще одно подтверждение тому, что Пьетро Антонио Трезини, приехавший в Россию в 1726 году, никак не мог быть сыном Доминико Трезини.)

Известно, что Джузеппе (Иосиф) и Джоакимо (Иоаким) окончили в 1738 году Кадетский корпус. Никаких документов пока не найдено о дочерях Фелиции и Катарине. Неведома судьба и тех двоих детей, имен которых мы вообще не знаем. Зато прослеживается жизнь Маттео (Матвея) Трезини.

В книге церкви Петра и Павла в Астано сохранилась запись: 10 ноября 1745 года скончалась Анна Мария Терезия, малолетняя дочь «рисовальщика господина Маттео Трезини из города Санкт-Петербурга в России». Вероятно, младший из известных нам сыновей Доминико тоже выезжал на родину отца. То ли для учебы, то ли по каким-то другим причинам, но потом вернулся в Россию, где все же оставалось поместье — мыза Зарецкая.

У Маттео Трезини родилась еще одна дочь, которую опять назвали Анной. Явление, распространенное в XVIII и даже в XIX столетии. Рассуждали тогда просто: одну Анну Бог прибрал к себе, а вторую уже не станет. Анна Матвеевна Трезини вышла замуж за Григория Ефимовича Радыгина, принеся в приданое деревеньку Зарецкую, как стали в просторечии называть мызу. Деревенька находилась в Копорском уезде верстах в пятнадцати от почтовой станции Выра, где служил герой пушкинского «Станционного смотрителя», а ныне устроен музей.

У Григория Радыгина и Анны Трезини родилась дочь Аграфена, ставшая впоследствии женой офицера Пахомия Чернова. Супруги жили мирно и родили девять детей (как Доминико Трезини). Одна из дочерей, Екатерина Пахомовна, славилась своей красотой. В нее влюбился Владимир Новосильцов, флигель-адъютант Александра I.

Молодой человек решил обвенчаться с дочерью небогатого генерал-майора. Но не тут-то было. Воспротивилась мать жениха. Урожденная графиня Орлова гордо заявила: «Не могу допустить, чтобы мой сын женился на какой-то Черновой, да еще Пахомовне».

За честь сестры вступился ее брат Константин Чернов, подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка, член Северного общества декабристов. Он вызвал флигель-адъютанта на дуэль. А секундантом выбрал своего двоюродного брата — Кондратия Рылеева. После долгих перипетий, рожденных интригами графини, вызов все же был принят. Стрелялись 10 сентября 1825 года в Лесном за Выборской заставой. Противники смертельно ранили друг друга. Новосильцов скончался на пятый день. Раненный в голову Чернов мучился еще двенадцать дней.

Декабрист Е. П. Оболенский вспоминал: «По близкой дружбе с Кондратием Федоровичем Рылеевым я и многие приходили к Чернову, чтобы выразить ему сочувствие к поступку благородному, через который он вступился за честь сестры…»

Похороны убитого подпоручика вылились в манифестацию протеста. Е. П. Оболенский: «Все, что мыслило, чувствовало, соединилось тут… и безмолвно выражало сочувствие тому, кто собой выразил общую идею о защите слабого против сильного». На Смоленское кладбище, что на Васильевском острове, приехали и пришли сотни и сотни людей. Указывая на растянувшееся траурное шествие, декабрист А. А. Бестужев восклицал: «Напрасно полагают, будто у нас нет общего мнения». Над открытой могилой Вильгельм Кюхельбекер пытался прочесть свои стихи:

Клянемся честью и Черновым:
Вражда и брань временщикам,
Царей трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым…

Все это случилось 26 сентября 1825 года. До знаменательных событий на Сенатской площади оставалось семьдесят девять дней…