Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина

– Мне космос не нужен. Мне Марс нужен.

– У тебя не получится, чтобы без космоса. Так не бывает ― чтобы сразу на Марс.

– С чего бы это?

– С того бы это! Чтобы долететь до Марса, надо сначала залететь в космос!

– Не-а. Я его облечу.

– Его нельзя облететь. Это же космос. Он везде!

– Ну, здесь же его нет.

– Здесь? Здесь, может, и нет.

– И на Марсе нет?

– И на Марсе нет…

– Тогда, значит, если я перемещусь отсюда на Марс…

– Погоди… и как это ты думаешь переместиться на Марс?

– Ну а как ты думаешь переместиться в космос?

– Полететь! Я думаю ― по-ле-теть в космос! На ракете! Со ступенями.

– Со ступенями?

– Со ступенями.

– Глупость-то какая! Зачем ракете ступени?

– Без ступеней ракеты не летают.

– Вообще?

– Вообще.

– А я думал, они без топлива не летают.

– И без топлива тоже. Ракеты вообще много без чего не летают.

Замолчав, они оба стали разглядывать свою обувь. На Алене были ярко-желтые кеды, по бокам которых она нарисовала молнии. На Андрее были старые потрепанные кроссовки. Солнце уже приготовилось садиться; все разошлись по домам. На улице оставались только они двое. Алена ― потому что родители у нее раньше девяти домой не приходили; Андрей ― потому что был, как говорили, из неблагополучной семьи. Почти каждый вечер, кроме выходных, они оставались на улице вдвоем ― до тех пор, пока с работы не возвращалась мама Алены и не забирала ее домой. А пока ее не было, они сидели и болтали. Это было вполне ничего ― сидеть так и болтать с кем-то. Алена даже как-то попробовала болтать с родителями, но вскоре выяснила, что с ними болтать было ну просто невозможно.

– Совсем скоро, ― говорила она, например, ― я полечу в космос и стану космонавтом.

Тогда мама сдержанно кивала, поправляла очки и говорила:

– Отлично. Но ведь ты понимаешь, что для этого надо учиться не просто хорошо, а очень хорошо?

Ну и как прикажете с этим спорить? Сиди молча и пей свое какао. Скукота.

Другое дело ― Андрей. Когда она сказала ему, что скоро полетит в космос, он сразу же покачал головой и сказал:

– Ничего подобного. Девчонки не бывают космонавтами.

– А вот и бывают! ― сказала Алена, чувствуя затаенную радость ― уж тут-то она знала, что ответить! ― Я в книге видела!

– Ну, в книге, может, и бывают, а по-настоящему ― не бывают. Девчонок в космос не пускают.

– Ага, скажешь тоже! Пускают! Была даже первая женщина-космонавт!

– Первый космонавт не был женщиной. Первый космонавт был Гагариным.

– А первый космонавт-женщина Гагариным не был!

– А кем же он был?

– Он был Валентиной Терешковой!

– Ну, не знаю… ― Андрей пожал плечами, ― значит, она летала в какой-нибудь другой космос. Который для девчонок.

– Ничего не для девчонок! Она летала в обычный космос! В мужской!

– В мужской космос ее бы не пустили, ― уверенно сказал Андрей.

– Еще как пустили бы… Тьфу! Да нет никакого мужского космоса! Есть просто космос! Его не бывает «женского» и «мужского»!

– Ничего ты не понимаешь, ― покачал головой Андрей. ― Это ведь как с футболом. Или с баскетболом. Есть женский, есть мужской. И женщин в мужской баскетбол не пускают. Потому что вы маленькие, и когда ударяетесь ― плачете. А еще вы бегаете небыстро. И раздевалка вам отдельная нужна. Ничего тут не поделаешь. ― Он тяжело вздохнул и покачал головой. ― Не женская это штука ― космос.

Некоторое время Алена даже не знала, что ему сказать ― он выглядел таким самодовольным, как… как какой-нибудь индюк! И глупым, как… как обезьяна! Или… или как индюк! Но в тот самый миг, когда Алена уже открыла рот, чтобы сказать ему все это, ей помешали.

– Алена! ― сказала мама, беря ее за руку. ― Я тебе кричу-кричу ― не слышишь, что ли? Прощайся быстрее с другом, и пойдем.

– Он мне никакой не… Я… нет, я еще… ― Поняв, что тут ничего не поделаешь, Алена, смирившись, пошла за мамой, но, напоследок, исхитрилась-таки обернуться и посмотреть на Андрея таким взглядом, что тот вспыхнул бы синим пламенем ― если б у него была хотя бы одна-единственная капля совести. Но Андрей остался сидеть, как ни в чем не бывало, и даже не задымился, а это, как говорила мама, говорило о многом, не так ли?

Как бы там ни было, с этого вечера Алену ждало не только небо.

Каждый вечер, на одной из четырех скамеек вокруг баскетбольной площадки, они с Андреем обсуждали возможность выхода в космос. Надо сказать, Андрей был мастак придумывать всякие сложности ― да такие, что даже Алена, которая прочитала все книги, в названии которых было слово «КОСМОС», частенько попадала впросак. Например, сидели они как-то вечером с пакетиком семечек на скамейке номер четыре, а он возьми да и спроси:

– А как будет космонавт в женском роде?

– Космонавт в женском роде? ― переспросила Алена.

– Да. Космонавт в женском роде. Может, космонавтиха?

– Чего? ― Алена прыснула. ― Такого слова нет даже!

– А как тогда?

– Не знаю… наверное, космонавта!

– Космонавта? А может, космонавтина?

– Не-е. Точно не космонавтина…

– Космонавтинка? Космонтана? Косменщица? Космонавтовка?

– Нет! Нет! ― Алена, смеясь, мотала головой. ― Не так, уж точно не так!

– Космонюня? Косметиха?

– Косметиха? ― Алена подумала, что сейчас умрет со смеху. ― Ты сказал ― косметиха?