Великий Моурави 1

вниз тянет..." А что же тянет вверх? Сила! Русудан тянет вверх... "Дружинники

могут, как хотят, полководец должен, как необходимо..." Русудан!.. Шум

крыльев взметнувшегося орла гулко отозвался в сердце Саакадзе. Он тихо

обошел башню. Лампада едва мерцала в узком цветном окне... Там спала

Русудан...

Солнце лениво пересчитало тучные леса и растянулось на зубцах пышного

замка Эристави.

Блеснул тонкий нож, жалобно крикнул баран, теплая кровь расползлась по

земляному полу. Забегали поварята, бешено взлетел огонь, зашипели, забурлили

медные котлы. Из корзин выглядывали перец и пухлые овощи. Над раскаленной

жаровней навис подбородок старшего повара.

Под глубокими сводами застыли узкие столы. Через бычачьи пузыри оконцев

пробивались пыльные дорожки солнечных лучей. Быстрые пальцы сплетают радуги

шелков. Из хаоса переливающихся нитей падают на пяльцы сочные лиловые цветы,

зеленые птицы, бисерные бабочки, серебряные воды, золотые панцири

взвивающихся змей.

Коршуном витает над вышивальщицами мамка княгини Эристави, недовольно

сверкая чернотой глаз.

В конюшнях конюхи сосредоточенно чистят коней, пастухи по дальним

улицам гонят стада. Мельничные жернова глухо пережевывают зерна, вспененная

Арагви промывает тюки шерсти, в темных сараях ожесточенно расчесывают пестрое

руно, и лишь в затихших покоях замка старинное оружие и тяжелые ковры

стерегут надменный сон владетелей.

Но вот сразу всколыхнулся замок. Перескакивая ступеньки, забегали

девушки, нукери, приживалки. Зазвенели кувшины. В широко распахнутую дверь

вошли владетели.

Нугзар самодовольно оглядел "свою семью".

- Люди - украшение стола.

На дальнем конце, справа, заставленные пирамидами фруктов, застыли

старухи в черных тавсакрави. Полинялые глаза благоговейно перебирали

серебряную утварь. От них, шурша разноцветными лентами, тянулись к Нато

Эристави азнаурки и княгини в зеленых и малиновых тавсакрави с бирюзовыми

булавками.

С левого конца стола выпрямились мужчины в скромных чохах, ближе к

середине уже поблескивали серебряные газыри, а рядом с Нугзаром красовались

мягкие цветные чохи, обшитые позументами.

Это были бесчисленные родственники княгини Нато, обедневшие князья,

рыцари, ищущие приключений, эриставские азнауры с семьями, приживальщики,

странницы, старшие слуги и все, кто желал ради беспечной жизни увеличить

собой пышную свиту арагвского владетеля.

Нугзар остановил изумленный взгляд на плотном князе.

- Когда он успел поседеть? С черной бородой приехал гостить. А, когда

крестины Русудан были... А этот почему сгорбился? Вспомнил, на свадьбу мою

уже пожилым приехал.

Юркие слуги подносили Нугзару тяжелые блюда. Виночерпий поспешно

разливал вино, позади нукери, чубукчи угодливо подстерегали малейшее желание

господ...

Иногда княгиня делала "божье дело" - посещала больных, присутствовала

на панихидах, между прогулками заезжала посмотреть, "как работают люди", и

сопровождающая свита раболепно восхищалась добротой княгини.

Иногда Нугзар между пышными охотами, состязаниями и турнирами крестил

первенцев у крестьян, благословлял молодых, и приживальщики вытирали слезы

умиления. Часто Нугзар с управляющим, нацвали, гзири разъезжал по ближним и

дальним деревням проверять людей и железной рукой управлял своими обширными

владениями.

В больших амбарах скапливались горы шерсти и кожи. Сотни рук

вырабатывали ткани с затейливыми грузинскими орнаментами, выделывали тонкое

сукно, дорогие ковры.

В погребах хранились огромные кувшины с маслом, сыром и медом.

Но торговлю Нугзар презирал. Надменный князь, считавший себя полуцарем,

не мог даже представить, как он может снизойти до презренной торговли,

подобно купцу на майдане. Торговлю с приезжими тбилисскими и чужеземными

купцами вел главный управляющий, руководимый втайне княгиней Нато. Кони и

верблюды, оружие, вино, бархат, пряности, редкая посуда и драгоценные

изделия приобретались за шерсть, меха и продукты.

Саакадзе изумляло огромное хозяйство Ананури. Он пристально

присматривался к жизни феодального княжества. Он решил изучить те устои,

против которых уже полуобнажил свой меч. "Если хочешь победить врага, - думал

Георгий, - надо изучить его силу и слабость".

Георгия поражал резкий контраст между замком и бедными сахли: а кто

скажет, что Нугзар не самый благородный из князей? Тогда как же живут у

Шадимана, Магаладзе, Амилахвари? Неужели, ослепленные своей знатностью и

богатством, надменные князья не чуствуют пропасть, в которую их толкает

голодный народ? А если по-настоящему с народом обращаться, в два раза больше

он сможет работать и в пять раз веселее жить.

Саакадзе остановился перед приплюснутым сахли. На изгороди сушилось

тряпье. У каштана, лениво перебирая сухие листья, вздрагивал впалыми боками

золотистый жеребенок. Георгий с нежностью погладил худенькую спину. Жеребенок

поднял на него большие черные глаза, стал ластиться, обнюхивая руки Георгия.

Вспомнилось далекое детство и такой же золотистый жеребенок - друг его ранних

лет.

"Береги коня! Береги коня!" - слышит Георгий голос бабо Зара.

Георгий вздрогнул, перед ним стояла женщина с утомленным лицом. Быстро

вынув из кисета монету, протянул женщине: