Великий Моурави 1

твердый характер были, только раньше власти не имел.

Как ни спорили, как ни решали, все получалось плохо. Царским крестьянам

жилось лучше княжеских, но крестьянам мелкого азнаура приходилось впрягаться

в ярмо для поддержания азнаурского достоинства своего господина. Не найдя

выхода, порешили отдаться на божью волю и уныло разошлись по домам.

Озадачена была и молодежь. В Тбилиси не задумывались над случившимся,

но теперь растерялись. Как действовать дальше, как держаться с главарем

неразлучной дружины, которому царь отдал в руки судьбу родных? Только

Димитрий возмущался странным отношением к Георгию.

- Ишаки! - горячился Димитрий, - Не знаете Георгия. Какой был, таким и

останется.

- Ты не понимаешь, Димитрий, у тебя прямой характер. Мы сами должны

облегчить действия Георгия. Стесненный дружбой, он не сможет поступать с

нашими родными, как, наверно, уже решил.

- Плевать я хотел на богатство Шио, - возмутился Пануш. - Мне отца жаль,

заплакал, думал - ему царь вольную дал... За сто монет выкуплю отца, уйдем,

пусть мать и сестра пока останутся. Урожай снимем, продадим, мать и сестру

выкупим, а зимой охотой можно жить, говорят, теперь зайцев много.

- Счастливый, Пануш, отца гордого имеешь, - сокрушенно покачал головой

Ростом, - я сегодня со своим поссорился: без хозяйства уходить не хочет.

- Ростом прав, - прервал неловкое молчание Элизбар, - не будем мешать

Георгию, уедем к Дато в Амши на несколько дней.

- А я говорю, вы изменники, в такое время бросать друга, - горячился

Димитрий, - можете ехать хоть в... ад, а я сейчас пойду к Георгию.

- Иди, иди, - расхохотался Пануш, - вот Элизбар первый хотел

представиться господину Носте, даже в дом не впустили. Так и ушел со своей

вонючей травой, не увидев владетеля.

- Шио дом не успел починить, может, потому не впустили, - серьезно

добавил Гиви.

Димитрий с изумлением смотрел на друзей.

- Поедем, Димитрий, с нами. Что делать! Положение меняет людей. Георгий

лучше других, но зачем заискивать? А если ты один останешься - смеяться

будут, Димитрий хорошо свое дело знает, - убеждал Дато. - Я не владетель

Носте, поедем ко мне.

- Голову вместе с папахой оторву, кто про меня такое скажет - вскочил

Димитрий. - Едем, пусть подавится своим Носте... Первый к нам приедет.

- Вот слова настоящего азнаура, - рассмеялся довольный Ростом.

Через полчаса, точно гонимые врагами, взмахивая нагайками, бешено

мчались в Амши молчаливые всадники.

Георгий не сразу узнал голос отца. Сдернул с головы бурку, оглядел

пустую комнату. Говорили у наружных дверей. Он не доверял ушам. Приподнялся

на тахте, крепко потер лоб.

- Зачем беспокоитесь, сборщик знает, сколько у кого можно взять. Правда,

первое время больше возьмем. Раньше дом хотел чинить, теперь новый будем

строить. Месепе много в Носте, пусть работают. Около церкви думаю строить.

Вот Гоголадзе лес заготовили, возьмем его, пусть новый у Кавтарадзе достанут.

Скоро зима, мы ждать не можем.

Голос у Шио твердый, уверенный, чуствовалось презрение к соседу.

- Гоголадзе богатые, могут купить, у них всего много, а у нас, сам

знаешь, Шио, все сборщик отбирал, - плакался другой, - две овцы остались,

если заберете...

- Скучно тебя слушать, Захария. На сборщика жалуетесь, а сами в

подвалах и ямах сыр прячете... Зачем хитрите, сам обойду. Что полагается

господину - надо отдавать. Каждому его доля будет выдаваться. Сколько

наработаешь, столько и получишь. Что тебе, Кетеван?

- Вот, дядя Шио, ты велел белый мед принести, все собрали. Богом

клянусь, больше нет.

- Один кувшин? По-твоему, выходит, дядя Шио совсем дурак. Убирайся

отсюда. Сборщик знает, как надо учить вас.

Ошеломленный Георгий с трудом поднялся, хлопнул дверью и застыл на

пороге. Черная комната была завалена резаной птицей, молочными поросятами,

свежим сыром, взбитым маслом, упругими фруктами.

С шумом распахнулась дверь. Георгий вышел на двор. Худенький старичок с

проворством ребенка выскочил на улицу и скрылся за углом. Георгий смотрел во

все глаза на отца, опьяненного счастьем и властью. Одетый в праздничную чоху,

с затуманенными глазами, он был неузнаваем.

Георгий понял: разговором делу не поможешь, надо немедленно что-то

предпринять, на что-то решиться, но встревоженные мысли не находили выхода.

- Где мать и Тэкле?

- Жена гзири за ними пришла, ее девушки платье для Маро с Тэкле шьют,

синее шелковое, твой подарок... Мерить пошли... Долго спал, дорогой. Маро не

хотела уходить, ждала, когда проснешься, но жена гзири сказала, иначе к

воскресенью готово не будет. В воскресенье о твоем здоровье молебствие

отслужит священник, потом к нему обедать пойдем, - захлебывался словами Шио.

- Где Папуна?

- Папуна с утра сердитый: детей ждал, а кто посмеет у владетеля Носте

крик поднимать?.. Куда уходишь? Все приготовлено в саду, Маро сейчас

придет... За двумя месепе послал, пусть работают. Маро трудно одной...

Упоенный, он продолжал говорить, не заметив, как Георгий широко зашагал

по необычно пустым улицам...

- Уехал? - переспросил Георгий деда Димитрия. - Куда уехал?

Но ни дед, ни родители остальных друзей не знали, куда ускакали сыновья.