Великий Моурави 2

попусту и не увлекаться пылом сражения. Такая роскошь не для ближайших

помощников Саакадзе. "Барсы" должны помнить: дело освобождения родины

находится сейчас в их руках.

- Карчи-хан думает - мы в сладком неведении о его сговоре с

Пеикар-ханом. Но Эрасти сегодня выследил тайного гонца. Пусть ханы думают,

что обманули нас, это полезно для завтрашнего дня.

Георгий направился к выходу. Дато и Дмитрий снова убеждали Саакадзе

поручить им встречу с Квливидзе, а самому хотя бы немного отдохнуть перед

трудным утром.

Усмехнулся Георгий и откинул полу шатра. Стража не удивилась, увидя на

коне Саакадзе. Большой сардар любил ночью объезжать стан и осматривать

дороги, так он делал не раз в войнах с османом. Не удивились и выезду

"барсов", ибо и минбаши любили ночью проверять окрестности. Конечно, и

копыта коней перевязаны из предосторожности. Вот храбрые минбаши по двое

разъехались в разные стороны долины.

Георгий, Дато, Димитрий и Эрасти углубились в лес. В этот миг Георгий

сжег мост, соединяющий его с Ираном. Отбросил, словно отрубил мечом, мысли о

Носте, о Русудан, о сыновьях. Одна мысль владела Георгием - вдохнуть жизнь в

омертвевшее сердце Картли.

Темные заросли вплотную надвинулись на тропу. Из глубины балки повеяло

ночной свежестью. В густо-синем небе чернели грани вершин. Здесь укрылось

ополчение Ничбисского леса.

Кто-то схватил под уздцы коня. Всадник в серой броне тихо проговорил:

"Сакартвело". Из темноты вынырнула палка с нанизанными светлячками и

осветила лицо Саакадзе.

- Победа! - прошептал голос.

- Победа! - ответил Георгий и, соскочив с коня, обнял Квливидзе.

Зашуршали ветви. Надвинулись темные тени. Приглушенный рокот пронесся и

смолк.

Изумился Георгий: перед ним Гуния и Асламаз. Они скрывались от Шадимана

у казаков на Тереке и в Имерети. Они горели местью к персам и просили

Георгия забыть их недомыслие и снова считать их в союзе азнауров.

- Теперь не время вспоминать ошибки, - сурово ответил Георгий и

подозвал Нодара.

Совещались недолго. Азнауры быстро поняли своего предводителя.

- Будет сделано, батоно, - тихо сказал Нодар и бесшумно повел дружину к

горе Трех орлов.

Квливидзе с азнаурами и ополчением двинулся сквозь лесные заросли к

Мцхетскому мосту. Гуния и Асламаз направились к узкой лощине.

Лес наполнился шорохом. В ночной мгле, сдавливая долину, неслышно

надвигаются темные валы. Перекатываются через бугры, лощины, балки. Упали за

выступы, и снова тишина.

Затрещали в оврагах сухие ветки, стукнулся покатившийся камень,

посыпалась земля. Ближе подкрадываются мохнатые папахи, упали за кустарники,

и снова тишина.

В серых сумерках расплывался стан. Крупная роса блестела на листьях. Ни

дуновения ветра. Ни взмаха крыла. Только осторожный стук копыт. Георгий

подъехал к шатру. Эрасти бесшумно расседлал Джамбаза.

На мохнатую бурку, не раздеваясь, легли Георгий, Дато и Димитрий.

Эрасти положил под голову Георгия седло и растянулся у порога.

Но кто мог заснуть в такую ночь? Тревожило томительное ожидание. Придут

до рассвета грузины или... Георгий вскакивал, откидывал полу шатра, острыми

глазами вглядывался в густую мглу.

Но молчали темные отроги, сквозь разорванные облака искрились холодные

звезды, и только в молодой траве стрекотал кузнечик.

Георгий опускался на бурку, привычно прислонялся к седлу.

Неясный шорох. В шатер проскальзывали силуэты и шептали: "Не идут,

батоно..."

Стан проснулся рано. Сарбазы нехотя чистили коней. В желтых лужицах

блестело солнце. На кострах варили рис, жарили мясо. Сигнальщики чистили

флейты. На реке стирали вещи. Кто-то купался.

Рябой онбаши, сидя на барабане, пробирал сарбаза за плохо сваренный

кофе.

Саакадзе в кольчуге ходил с "барсами" по стану, поглядывая на вершины.

Он мельком взглянул на дергающиеся усы Димитрия, на потемневшие глаза Дато.

- Скоро, - сдавленно бросил Георгий, - Эрасти, держись ближе. - Вдруг

Георгий резко повернулся. К стану приближались всадники. Вердибег с

минбашами поскакал к ним навстречу.

Вачнадзе, Джандиери, Андроникашвили, Чолокашвили и другие влиятельные

князья Кахети! Без войска, с малочисленной охраной! Зачем они приехали?

Но Георгий изумился еще больше: Вердибег, нарочито не замечая Саакадзе,

любезно пригласил князей к Карчи-хану. И сразу в шатер за князьями хлынули

онбаши и юзбаши.

- Коня! - крикнул Георгий. - Приготовьтесь, "барсы!"

Саакадзе вскочил на коня и выхватил у Эрасти сокола с привязанным к

лапке лоскутом. Сокол взвился к небу, в синеве заколыхался алый лоскут.

Георгий Саакадзе взмахнул мечом и, стоя на коне, загремел:

- Э-э, грузины! К оружию! Прощай, Паата! Во имя родины!

И сразу вокруг долины взметнулся рев.

- Эхэ! Хэ! Э-э! Победа!

Ожили расщелины, выступы, камни. Сверкнули круглые щиты, окованные

железом. На черном сукне замелькали красные кресты. Зураб Эристави,

закованный в броню, несся к Саакадзе. За ним густой лавиной скакали

арагвинцы, хевсуры, пшавы.

Внезапно из шатра Карчи-хана вырвался вопль: