Великий Моурави 2

и Вердибегом, опытными полководцами, успевшими укрепиться.

Загремели призывные роги. Саакадзе собрал грузинское войско. Оно

подковой расположилось у подножия гор. Не расседлывались кони, не

разжигались костры. Георгий отдавал четкие приказания, гонцы скакали в

разные стороны и исчезали в густой темноте.

В полночь послышался торопливый бег коней. На всем скаку спрыгнул Нодар

Квливидзе.

- Нет больше сарбазов у горы Трех орлов! - кричал Нодар, размахивая

отбитым знаменем. Саакадзе поправил на Нодаре ремень шашки и, не

расспрашивая подробностей о поражении иранцев, приказал перебросить

ополчение Ничбисского леса к Мцхетскому мосту на подкрепление Квливидзе.

На рассвете подошел Эристави Ксанский с трехтысячной дружиной. Сбитые

налокотники, пятна крови на цаги и радостный блеск глаз Эристави Ксанского

говорили о разгроме двух тысяч сарбазов в долине Ксани.

Короткое совещание в шатре Мухран-батони - и к лесу поползли

дружинники. Вскоре огромное пламя бросило на небо желто-красные отсветы.

Клубился едкий дым. Тревожные крики птиц огласили лес. И, перекрывая их,

слышался человеческий вопль.

- Пора? - сказал Саакадзе, вскакивая на Джамбаза.

Гонимые огнем, Карчи-хан и Вердибег с конными сарбазами бросились к

лощине. Сарбазы прикрывали бегство ханов к Мцхета. Но грузины, широко

развернувшись, преследовали врага.

Саакадзе скакал впереди. В предрассветной мгле он напряженно следил за

Карчи-ханом, припавшим к гриве коня. Саакадзе взмахнул нагайкой. Кони

перепрыгивали сонные кустарники, поваленные стволы, затихшие ручьи. Мелькали

лощины с еще свернутыми цветами, плакучие ивы с серебристыми листьями,

блеклые озерки. Кружились горы, заросли, облака, птицы.

В обостренной памяти проносилось прошлое - Багдадский бой! Он, Георгий

Саакадзе, выхватывает у янычара пурпурное знамя с полумесяцем, испещренное

изречениями корана. Индия! Белый слон с позолоченными бивнями - трофей,

отнятый им в битве у раджи. Исфахан! Бушующая восторгом площадь, и он -

коленопреклоненный перед шахом Аббасом. Нет, это не мираж, это - крутая

тропа. Голова Карчи-хана - завершение страшного круга жизни.

Джамбаз взлетел на каменистый бугор и перепрыгнул русло с кругляками.

Карчи-хан оглянулся. Ужас исказил багровое лицо. Он яростно хлестал

хрипящего коня.

Джамбаз ударился о седло Карчи-хана. Саакадзе приподнялся, взметнулся

меч, резкий удар - рассеченный Карчи-хан свалился под копыта Джамбаза.

Дикий рев сарбазов. Бешено скачет Вердибег. Отчаянный прыжок в реку, и

Вердибег вынесся и скрылся за скалистым выступом. В беспорядке ринулась за

Вердибегом иранская лавина.

Снова ночь. По шумной Куре прыгают огненные блики. Над Мцхетским мостом

пылают факелы.

Черная волна поднялась на гребне гор и скатилась с отрогов. Со свирепым

ревом "алла! алла!" густые толпы бросились к мосту.

Квливидзе встретил кизилбашей яростным ударом азнаурских сабель. На

тесном мосту поднялась невообразимая давка. Никто не мог размахнуться

шашкой, дрались кинжалами, ножами, врукопашную, раздирая лица, рвали уши,

кусались.

Бился Нодар у подступа к мосту. Ощетинившись кинжалами, лезли за

Нодаром ничбисцы.

Автандил с ностевцами прискакал поздно. Он целый день вступал в стычки

с отдельными группами сарбазов, бегущими по разным тропам и дорогам.

В момент, когда сарбазы стеной полезли на мост и чуть было не

прорвались, подоспели свежие дружины.

Дато и Гиви с урбнийцами бросились в воду и, с коней цепляясь за

выступы арок, вылезли на середину моста. Гиви проворно работал кинжалом,

сбрасывая убитых в темную пасть Куры.

- Свети сюда, Иорам! - кричал Гиви начальнику факельщиков.

Откуда-то из мрака вынырнули сотни ностевских мальчишек с пылающими

факелами. Увлеченные сражением, они горящими факелами в азарте били сарбазов

по голове.

Кинжалом Дато пробивал путь к израненному Квливидзе.

- Наверное, персов двадцать тысяч, нас - едва пятьсот шашек, всех не

перебьешь, надо спасать Квливидзе, - и, ловко подскочив к Квливидзе,

приподнял его на руках и, перекинув через мост, передал дружинникам,

ожидающим на берегу с конями.

Ханы, видя невозможность прорвать заграждение, бросив мост, устремились

по кахетинской дороге. Даутбек и Димитрий с дружинами преследовали бегущих,

то в стычках опрокидывая многочисленного врага, то затрудняя переправу,

сбрасывая кизилбашей в потоки, то в сабельном бою усеивая долины

изрубленными трупами.

Ночь кончалась. На утесах висели серые хлопья предутреннего тумана.

Впереди чернел лес, взбирающийся на вершины. Там расплывались нестройные

колонны сарбазов. Даутбек оглянулся: он слишком далеко оторвался от главных

грузинских сил.

- Димитрий, довольно! Пока не рассвело, повернем коней, иначе все будем

уничтожены.

- Как повернем?! Впереди сколько ишачьих сыновей целыми уходят!

- И позади враг недобит, а наша жизнь еще нужна. Здесь хорошо накормили

собак. В Кахети тоже надо веселый пилав приготовить. Тушины ждут сигнала. -