Великий Моурави 2

ханами, горячо обнялись с остающимися друзьями и поспешно вышли из шатра.

Остальные "барсы" переглянулись, и Димитрий вдруг взволнованно

предложил проводить друзей. За Димитрием выскочили из шатра Матарс, Пануш и

Гиви.

- Гиви! - свирепо крикнул Димитрий, когда они, вскочив на коней,

выехали за четверкой на дигомскую дорогу. - Если ты будешь смеяться глазами,

когда друзей на верную смерть посылают...

- Я не над верною смертью смеялся, а над кизилголовыми ханами.

По обыкновению, простодушие Гиви привело "барсов" в веселое настроение,

и Пануш, Матарс, Димитрий и Гиви долго кружили по Дигомскому полю, пока им

удалось приобрести соответствующее случаю выражение лица, а голод и ветер

помогли им вернуться в стан злыми и неразговорчивыми.

Саакадзе остался в шатре Караджугай-хана и властно предложил спешно

выработать два плана наступления на Тбилиси: один - в случае удачи послов,

другой - если они не вернутся. Саакадзе умышленно до вечера затянул беседу,

дабы у ханов не осталось времени для раздумья. Наконец, придя к единому

решению, все разошлись по своим шатрам.

Папуна был в хорошем настроении, но нарочито ворчливо заставил Георгия

поесть.

- Батоно, - прошептал Эрасти на ухо вытянувшемуся на бурке Георгию, -

батоно, я просил Элизбара купить на майдане джонджоли, давно хочу,

соскучился.

- Ложись, Эрасти, и до утра забудь не только джонджоли, но и свое имя.

Караджугай-хан перед сном молился на разостланном коврике. Он слегка

совестился, что на рискованное дело поехали только грузины. Особенно было

жаль Дато, и Караджугай-хан поклялся аллаху, если грузины вразумят

тбилисцев, исполнить написанное в послании.

В то время как "барсы" скакали в Тбилиси, а Караджугай совершал

вечерний намаз, Эреб-хан, потеряв войско, расположился в деревне Курта,

вблизи Ксанского ущелья, и осушал кувшин за кувшином, не зная, что

предпринять.

Получив неожиданно подкрепление от Караджугая, Эреб-хан, пожалев о

запоздалой помощи, решил не отсылать сарбазов обратно Караджугаю ибо шах не

любит, когда полководцы возвращаются после боя без войска, а мудрый

Караджугай вонзил на этот раз саблю в тыкву. Верблюд подсказал ему отправить

тысячи сарбазов в Мухрани как раз перед наступлением на сильно укрепленную

крепость Тбилиси. Поэтому он не очень будет хвастать своей помощью.

И, повеселев, несмотря на страшный разгром, хан отправился в Гори

сообщить шаху, что царю Луарсабу удалось бежать благодаря помощи мухранцев,

поэтому он, Эреб-хан, разорил и сжег Мухрани, а жителей, которые не успели

скрыться, взял в плен.

Эреб-хан, вероятно, и выместил бы с особенным удовольствием неудачу на

мухранцах, но они преподнесли ему прекрасное вино. Напившись до потери

сознания, Эреб-хан, забыв о своем намерении, заботливо приказал нагрузить

десять верблюдов вином. Покачиваясь на носилках в сладком сновидении, хан

прибыл к вечеру в Гори.

Проснувшись утром, он первым делом осведомился, благополучно ли прибыло

вино, не разболталась ли драгоценная влага, не разбились ли... упаси

аллах!.. кувшины, за что будет мало казнить погонщиков верблюдов.

Узнав о полном благополучии чудесной добычи, Эреб-хан возликовал, и

поражение в битве с Луарсабом ему не казалось уже столь важным: иншаллах,

Гурджистан будет наш, а если картлийский царь ускакал и потерял царство,

стоит ли с ним возиться? Даже лучше, что ускакал. Принятый немедленно, он

так и сказал шаху:

- Великий из великих шах-ин-шах, мне удалось изгнать Луарсаба, ибо

взять его в плен было нельзя. Теперь Гурджистан освобожден от своего царя и

войска.

Шах пристально посмотрел на своего любимца, веселого хана, и спросил:

- Достаточно ли ты, мой верный полководец, запасся вином? Ибо сказано,

если не удалось поймать рыбу, напейся хоть воды.

- Да, великий "лев Ирана", благодарение аллаху, я сделал хороший запас,

разорив и уничтожив в Мухрани винный подвал.

- Ты напрасно поспешил, хан, за Мухран-батони просил Саакадзе. Старый

князь болен, а молодой в Абхазети, скоро должен ко мне с покорностью

явиться. Ему написал Саакадзе.

Эреб-хана так и подмывало похвастаться своим благоразумием. Разве он

мог разрушить царство прекрасных вин? Но, взглянув на шаха, Эреб осторожно

сказал: из-за желания поскорей явиться к "льву Ирана" он разорял только одну

деревню и то, кажется, не целиком.

Дато и Элизбар вернулись невредимыми. Даутбек и Ростом остались

заложниками в Тбилиси. В стане волнение. К шатру Караджугая бежали ханы и

сарбазы. Но Дато объявил - раньше ханы выслушают его, потом остальные.

Ханы с большим интересом переспрашивали Дато и Элизбара. Дато повторял,

расцвечивая уже сказанное: сначала "барсов" хотели забросать стрелами, но

они, размахивая посланием мудрейшего Караджугай-хана, потребовали впустить

их в Тбилиси и представить начальнику царского войска. "Барсы" устыдили

тбилисцев, испугавшихся четырех всадников.

Взбешенные тбилисцы, распахнув ворота, сразу набросились на "барсов" и