Великий Моурави 5

без царства, достояния которого были

ограблены Исмаил-ханом и вывезены своевременно в Иран, опустошило казну царя.

Кроме бархата, парчи, атласа, оружия и

других амкарских изделий, к ногам Теймураза упал вышитый бисером аршинный кисет,

туго набитый монетами.

Вардан воспользовался суматохой и шепнул несколько слов бедному купцу.

Снова польщенный доверием, тот в

изысканных выражениях извинился перед царем за скромные дары - ведь персы

грабили без всякой совести, но недалеко то

время, когда под сильной рукой царя царей Теймураза благодарные купцы и амкары

снова разбогатеют и подарки царю

будут соответствовать его величию.

Теймураз благосклонно полуопустил веки, в душе радуясь возможности

пополнить свою скудную казну за счет

майдана, ибо от князей особых щедрот ожидать не приходится: все они жалуются на

ограбление их персами.

- Но, долгожданный царь царей, - продолжал бедный купец, ободренный

снисходительным отношением к нему

царя, - в торговле и в амкарствах слишком мало людей, некому работать. А

торговать кому, если половина мастеров в

башнях сидит? Сегодня для нас радость из радостей: царя видим! Может, пожелаешь

осыпать милостями и неповинных? А

если кто лишние слова, как саман, крошил, то из самана еще никогда не получалось

золота.

- Как? Как ты сказал? Из самана? - Теймураз встрепенулся, он уже был

поэтом, и нетерпеливо крикнул стоящему за

креслом князю: - Пергамент и перо!

Глаза поэта Теймураза загорелись. Он быстро и вдохновенно, при полном

молчании зала, начертал строфы. И

громко зазвучала маджама, посвященная золоту и саману:

О маджама моя! Как заря, филигранна!

День - труба возвещает, ночь - удар барабана.

Слышу спора начало: "В жизни, полной обмана,

Разве золото ярче жалкой горсти самана?"

Но металл драгоценный отвечает надменно:

"Ты мгновенен, как ветер, - я блещу неизменно!

Отражение солнца и луны я замена.

Что без золота люди? Волн изменчивых пена!"

Но саман улыбнулся: "Пребываешь в истоме,

А не знаешь, что солнце веселее в соломе.

Ты блестишь, но не греешь, хоть желанно ты в доме.

Конь тебя не оценит, как и всадник в шеломе".

"Ты - ничто! Я - всесильное золото! Ядом

Как слова ни наполни, я ближе нарядам,

Я обласкано пылкой красавицы взглядом,

Рай украсив навек, я прославлено адом".

Теймураз замолк, не отводя взора от окна, словно за ним вспыхивали огни

ада, повторяющие блеск коварного

металла. И он невольно побледнел, чувствуя, как учащенно забилось сердце, будто

от этих огней шел удар и раскаленные

угли, падая на землю, звенели, как золотые монеты. Приподнявшись на троне, царь-

поэт обличающе выкрикнул:

"Ты всесильно в коварстве! Ты горя подруга!

Порождение зла и источник недуга!

Где звенишь - там угар. Небольшая заслуга!

Я ж, саман, принесу себя в жертву для друга".

"Ты - где голод и кровь! - молвит золото твердо. -

Где сражения жар! Где бесчинствуют орды!

Я же там, где цари правят царствами гордо!

Пред короною - раб, потупляешь свой взор ты!"

Но смеется саман: "Ты услада тирана!

Я ж питаю коня день и ночь беспрестанно, -

Без меня упадет, задымится лишь рана,

И возьмет тебя враг, как трофей урагана".

Оскорбленный металл, преисполненный злобой,

Так воскликнул: "Чем кичишься? Конской утробой?

Я возвышенных чувств вечно вестник особый,

Без меня свод небесный украсить попробуй!"

А саман продолжает: "Томиться в плену ты

Будешь, узник холодный, в железо обутый, -

Ведь палач, стерегущий века и минуты,

Обовьет тебя цепью. Попробуй - распутай!"

Вновь замолк Теймураз, полуприкрыв глаза и забыв о подданных,

столпившихся перед троном. Он представил на

миг, что царствует на земле не золото, а саман, и ощутил неотразимую скуку. На

картине, подсказанной его воображением,

простиралось огромное поле, на котором зрели колосья, вот-вот готовые

превратиться в саман. Но алтарь бытия, лишенный

золота, устрашал мертвенно-серым блеском, и это было так для царя нетерпимо, что

поэт угрожающе вскинул руку,

сверкнувшую золотыми перстнями:

Не рубинов огонь - это золото рдеет.

Ты уже проиграл, спор излишний затеяв!

Без меня человеческий род поредеет.

Я - алтарь бытия! Не страшусь я злодеев".

Но хохочет саман: "Породнилось ты с чванством!

Я же витязю в битве клянусь постоянством.

Накормлю скакуна, - и, взлетев над пространством,

Тебя вызволит витязь, покончив с тиранством.

На коней тебя взвалят, как груду металла,

И домой привезут, в храм извечный Ваала...

"Лжец! - воскликнуло золото. - Бойся опалы!

Был бы ты не саман, я б тебя разметало!"

О маджама моя! Ты для витязя - шпора!

А ретивый Пегас для поэта - опора.

Часто нужен саман, как и меч для отпора,

Часто золото - дым нерешенного спора!*

______________

* Маджама написана Борисом Черным по мотивам поэзии Теймураза I.

Придворные стояли, охваченные смущением. Но очарованные купцы и амкары

разразились такими криками

искреннего восторга и такими рукоплесканиями, что зал сотрясался. Растроганный

Теймураз поднял руку и в наступившей

тишине задушевно произнес:

- Мои дети, я счастлив, что удалось ответить вам маджамой, предки наши

всегда покоряли созвучием слов.

Приглашаю вас всех... да, всех, на пир! Отпразднуем нашу дружбу! Князь

Чолокашвили, распорядись немедля открыть все