Великий Моурави 5

душевной верности царю, не достойна вновь

блистать на троне? Или церковь с великой радостью не оправдает временную

необходимость принять ислам? Разве святая

вода не очистит невольный грех во имя спасения царства? О, пусть царь Луарсаб

вспомнит царя Димитрия

Самопожертвователя, отдавшего сельджукам свою голову ради спасения родины..."

Еще многими словами убеждал Шадиман покориться обстоятельствам, а

потом, став сильнейшим царем,

отомстить за все...

Уже давно полная апатия овладела Луарсабом. Он чувствовал, что Керим не

раз подготовлял побег, но, очевидно,

богу не угодна его свобода, - иначе помог бы. Страдал он за Тэкле: совсем

обессиленная, она уж не стояла у камня, а,

уступая мольбе "царя сердца своего", большую часть дня сидела на запыленном

камне. До боли сжималось сердце при виде

тоненькой фигурки, и он молил бога сжалиться чад несчастной розовой птичкой и

послать ему, Луарсабу, смерть.

К удивлению Баака, послание Шадимана оживило царя. Он долго ходил по

продырявленному ковру и внезапно

выразил желание видеть Керима...

- Иншаллах, я сегодня ночью предстану перед царем царей, - сказал

Керим, выслушав Датико.

Снова и снова взвешивал Керим затеянное и чем придирчивее, строже и

тщательнее обдумывал неизбежные

случайности, тем менее сомневался в успехе побега Луарсаба и всех дорогих его

сердцу.

Только поздно ночью закончился утомительный прощальный пир. Проводив

Юсуф-хана до его покоев, Али-

Баиндур наконец отпустил Керима. Приказав, как делал каждый вечер, двум свирепым

евнухам охранять его ложе, Баиндур

свалился в крепком сне.

Обойдя двор, проверив у ворот стражу, Керим поднялся в каменную башню.

Конечно, он не опасался доноса, ибо

предусмотрительно с давних пор начал проверять на ночь башню. Эту привычку очень

одобрял Али-Баиндур и однажды

чуть не избил рябого сарбаза, сообщившего о частом хождении Керима в башню.

Все же сегодня Керима особенно радовало, что рябого сарбаза, тайного

лазутчика Баиндура, трясет лихорадка и он

корчится на циновке, а Селим занят хасегой, которая благодаря крепкому сну

Баиндура снова пролезла через щель в темный

сад.

Керим легко взбежал по крутой каменной лестнице.

Царь встретил его радостным восклицанием:

- Мой Керим! Я уже смирился со своей участью, но тайное послание

взволновало меня. Я готов на риск, ибо лучше

быть заколотым сарбазами, чем продолжать бездействовать, когда гибнет царство.

Не страдал я, когда в Картли властвовал

Георгий Саакадзе, ибо знал - Картли расцветет под его сильной десницей; не

страдал, когда Теймураз захватил трон, - ибо

он Багратиони. Но теперь узурпатор, запятнавший себя кровью царя Симона,

жестокосердный Зураб Эристави бесчинствует

в моем уделе. Это выше моих сил! Попытайся устроить мне побег. Переодень

сарбазом или придумай что хочешь, только

выведи отсюда.

- О царь царей, разве я день и ночь не думаю о твоей свободе?! Нетрудно

переодеть тебя сарбазом, но проклятый

хан - да испепелит его шайтан! - давно приказал каждого сарбаза, выходящего

ночью из ворот, осматривать, освещая его

лицо фонарем и снимая с него плащ. Хитрый хан чувствует, что не навсегда ты

пожелал остаться в каменной темнице... И

он с каждым днем все зорче следит за проклятой аллахом башней.

- Значит, нет никакой надежды?!

- Да будет мне свидетель аллах! Никогда еще ты, царь царей, не был так

близок к свободе, как сейчас.

- Что? Что ты говоришь, мой Керим?!

- Удостой меня доверием, возвышенный царь! Сейчас сама судьба посылает

нам избавление. Все так крепко

построено, что никакие случайности не смогут помешать аллаху указать тебе,

светлый царь, светлой царице, князю Баака и

нам, твоим рабам, дорогу в Картли.

- Что ты придумал, мой Керим?

- Не я, светлый царь царей, аллах придумал и мне вовремя подсказал.

Неизбежно мне завтра выехать по пути

ловкости к достижению задуманного... Со мной поедет Арчил-"верный глаз". Может

быть, пятнадцать дней и ночей мы

будем путешествовать, может, двадцать, но, когда вернемся, в ту же ночь ты, о

мой повелитель, вскочишь на коня и

помчишься, свободный, как ветер, куда пожелаешь. Я просил азнаура Датико царицу

предупредить... Никогда после первой

неудачи не посмел бы напрасно тревожить.

- И ты не приподнимешь хоть немного завесу? - спросил Баака.

- Нет, князь из князей. Удостой меня доверием. Расскажу в Метехи, если

светлый царь Луарсаб пожелает меня

выслушать.

За многие годы узничества и царь Луарсаб и князь Баака привыкли во всем

доверяться преданному, благородному

Кериму. И такой уверенностью дышали сейчас его слова, что Луарсаб вдруг

почувствовал себя почти свободным. Повеселев,

он на прощанье поцеловал Керима и обещал: если богу будет угодно, Керим навсегда

останется с царем Картли и своим

умом будет украшать Метехи.

Радовался и Баака. Особенно его убеждало, что Арчил-"верный глаз", этот

выученик Саакадзе, будет участвовать в

устройстве побега.

На следующий день в Гулабской крепости все сарбазы с завистью говорили,

что хан поручил ага Кериму привезти

ему знатную хасегу, а сопровождать баловня удачи будет гурджи, ибо новая

красавица из Гурджистана.

На пыльной, заброшенной улице, где приютился домик Тэкле, готовились