Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков

Когда от Фейхтвангера потребовалось внести изменения в уже упоминавшуюся здесь статью в «Правде», тот, если верить отчету Доры Каравкиной, «долго кипятился, говорил, что ничего не будет менять, но, когда пришла Мария Остен, он уже остыл, смирненько сел с ней в кабинете и исправил». У Марии за плечами был немалый пропагандистский опыт. В 1935 году в Москве вышла ее книга «Губерт в стране чудес» с предисловием Георгия Димитрова, написанная в форме дневника немецкого мальчика. Мальчик был невыдуманный. За два года до выхода книги они с Кольцовым, путешествуя по Саару, остановились в доме шахтера-коммуниста Иоганна Лосте и предложили тому взять с собой одного из его сыновей – Губерта. Тот согласился.

Не знаю, как на самом деле, но в книге Губерт вместе с другими юными советскими пионерами вел борьбу с классовыми врагами. Вот одна лишь цитата из письма сибирских пионеров из села Новая Уда «дорогому товарищу Сталину», приведенная в книге: «А кулаков у нас еще много. Они хитрые и притворяются тихими-тихими. Залезают в наши колхозы и вредят нам. Но, как в басне Крылова пишется, как волку не притвориться овцой, все равно его по зубам узнать можно, и колхозники их узнают и прогоняют. Мы, пионеры, помогаем тоже».

Когда книга вышла, Губерта отдали в детдом. Во время войны он, как немец, был депортирован в Карагандинскую область. После смерти Сталина пытался вернуться в Западную Германию, не вышло – работал в совхозе, умер, не дожив до сорока.

Кольцову визит Жида так и не простили. Как пишет в воспоминаниях брат Кольцова Борис Ефимов, тот перед арестом рассказал ему о своей последней встрече со Сталиным. «У вас есть револьвер, товарищ Кольцов? – спросил Хозяин. – Есть, товарищ Сталин. – А вы не собираетесь из него застрелиться? – Конечно, нет, товарищ Сталин. …Знаешь, что я совершенно отчетливо прочел в глазах Хозяина, когда уходил? Я прочел в них: слишком прыток…»

У него, арестованного в декабре 1938 года, на допросах интересовались его ролью в «клеветнических писаниях А. Жида», а в постановлении о его аресте упомянули «жену Кольцова, Марию фон Остен, дочь крупного немецкого помещика, перебывавшую в ряде стран и партий, троцкистку». Когда Кольцова арестовали, Мария, пренебрегши предупреждениями друзей, примчалась спасать его из Парижа в Москву, где ее, как и его самого, расстреляли. Александра Аросева расстреляли еще раньше.

«Эстет о Советском Союзе»

Статья под этим заголовком написана так, будто не просто заказана сталинским агитпропом, а им изготовлена. «Опубликовав именно сейчас свою слабую книжонку, Жид тем самым лишил себя права именоваться социалистическим писателем». Да он им никогда и не был, «его приход к коммунизму был делом настроения», – и это пишет Фейхтвангер, человек, далекий от коммунистических идей. Андре Жид, по его словам, «жил затворником в “башне из слоновой кости” чистого эстетизма», а объявил себя коммунистом лишь после путешествия в глубь Африки, что было «делом эстетики, припадком сентиментальности чувствительного писателя, нервы которого потрясли страдания эксплуатируемых негров Конго. …Теперь он вернулся в свою башню. Ну и пусть он там блаженствует!»

Далее в статье Фейхтвангер ведет речь идет о том, что, собственно, не понравилось в СССР «парижанину с утонченным вкусом». «В Советском Союзе можно видеть огромные достижения социализма, можно наблюдать, насколько богаче, мощнее, образованнее и счастливее стала страна. В то же время, однако, можно усмотреть, что в этой стране еще не живется комфортабельно в западноевропейском смысле. Можно, например, наблюдать, что в большинстве уборных висит газетная, а не клозетная бумага, какую можно обычно найти в западноевропейской уборной; Жид предпочел во всем устремить свое внимание на недостаток клозетной бумаги».

Подумаешь, ерунда какая! Правда, автор статьи потихоньку возмущался тем же самым. «С утра Фейхтвангер вел бесконечные разговоры о неудобствах жизни в Советском Союзе, – сообщает в отчете от 16 декабря 1936 года приставленная к нему Дора Каравкина, гид-переводчик ВОКСа, – жаловался на обслуживание в гостинице, на неаккуратную доставку почты и целый ряд других неполадок».

Раз уж зашла речь о столь прозаических вещах, напомню тем, кто забыл или не знал, что первая туалетная бумага появилась в СССР лишь в конце 60-х годов и была страшным дефицитом, за ней стояли километровые очереди, от которых отходили счастливцы, обвешанные нанизанными на веревочку рулонами.

Согласно Фейхтвангеру, Андре Жид, с ужасом описавший виденную им многочасовую очередь за подушками, не заметил главного: счастливой жизни советских людей. «Когда чужестранец разменивается на мелочную критику и за маловажными недостатками не замечает значения общих достижений, тогда советские люди начинают легко терять терпение».