Великий секрет. Беседы по песням Кабира

Он не тронут ни счастьем, ни страданием,
День и ночь напролет – даршан.
Скрытый в свете, спящий в свете, отдыхающий в свете.
Кабир говорит: «Слушай, брат садху,
Настоящий мастер – это разлитый повсюду свет».

Кабир утверждает, что не существует ни счастья, ни несчастья, поэтому будьте внимательны. По правде говоря, начиная свой духовный поиск, вы не ищете ничего, кроме счастья. Поймите: ваш поиск не истинен, он еще не начался. Вы все еще не знаете, чем занимаетесь. Даже в религии вы создаете сансару, мирскую суету.

Слово ананд, «блаженство», означает не «счастье». Оно означает даже не «великое счастье». Оно означает, что нет ни счастья, ни несчастья, и поэтому «ананд» не имеет антонима, у него нет противоположного по значению слова. Это редкое слово. Все слова имеют антонимы, но для «блаженства» его нет. И не может быть, потому что «ананд» символизирует единство – то пространство, где перестает существовать число «два». В блаженстве нет ни счастья, ни несчастья, ни покоя, ни беспокойства; в блаженстве все двойственности исчезают, и остается только божественность. И когда для вас нет больше ни счастья, ни несчастья, вы в блаженстве все двадцать четыре часа в сутки.

Божественное скрыто от вас, потому что у вас на глазах пелена. Эта пелена может быть счастьем или несчастьем, но и то, и другое – пелена. Ваши глаза начинают видеть ясно, когда она исчезает, и божественное начинает проявлять себя в течение всего дня. И тогда вам не нужно идти в Мекку, в Каши или на Кайлас. Тогда для вас весь день напролет не будет никого, кроме бога. Каждый вдох станет вдохом божественного.

Скрытый в свете, спящий в свете, отдыхающий в свете.

Что испытывает в такой момент сохагин, преданный? Этот величайший свет становится его постелью, его одеялом, его подушкой.

Кабир говорит: «Слушай, брат садху,
Настоящий мастер – это разлитый повсюду свет».

В этот момент сохагин становится сатгуру, истинным мастером, вся его жизнь наполняется видением бога. Теперь его жизнь – это свет и ничего, кроме света; теперь он сам становится совершенным светом. Но вы сейчас пребываете в абсолютной тьме.

Однажды Мулла Насреддин отправился в паломничество. На одной из станций его задержала полиция: Мулла без конца трогал свой спальный мешок, и полицейские заподозрили, что он везет там что-то запрещенное. Полицейские постоянно что-то подозревают. Если вы часто опускаете руку в карман, тогда вор-карманник подумает, что, должно быть, у вас там что-то ценное, и обворует вас. Если у человека в кармане нет ничего особого, он не будет опускать туда руку.

Так как Насреддин без конца проверял свой спальный мешок, полицейский спросил:

– Что у вас там находится?

– Только спальные принадлежности, – ответил Мулла. – Что еще может быть в спальном мешке?

– Возможно, – сказал полицейский, – но у нас есть подозрения. Откройте мешок.

Мешок открыли. В нем действительно были спальные вещи, но вдобавок там оказались еще и две бутылки вина.

– Вы пользуетесь ими в качестве одеяла или в качестве других постельных принадлежностей? – съязвил полицейский.

– Я пользуюсь ими в качестве подушек, – ответил Мулла.

Существует мир тьмы, в котором бессознательное служит подушкой. А тьма – это ваше покрывало, ваша постель. Ваша жизнь зажата между темнотой и бессознательностью.

Состояние, в котором находится сохагин, прямо противоположно этому – такой человек повсюду вокруг видит только бога, он окружен светом. Он видит бога в каждом атоме, в каждой частице материи. Вот почему просветленные часто говорят, что божественное – это свет. Вот почему Коран, Упанишады и Библия заявляют, что бог есть свет. Вы будете видеть его даже в темную, безлунную ночь. Для вас больше не будет тьмы – она существовала только потому, что ваши глаза были закрыты. Когда вы пробуждены, вы видите вокруг себя только свет. Тогда свет божественного становится вашей постелью, вашим одеялом, вашей подушкой.

Кабир говорит: «Слушай, брат садху,
Настоящий мастер – это разлитый повсюду свет».

В такой момент сохагин становится сатгуру, истинным мастером. Еще вчера он был в поиске – сегодня он достиг. Теперь все его существо: каждый атом, каждый вздох, каждый удар сердца – не что иное, как свет.