Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Заряна ловко подбирает кусок коряги, а потом кидается на Сальвия, сильно ударяя его по плечу и зубами впиваясь в руку. Пират пытается отбиваться, не ожидая такого натиска, – вместе с Заряной они заваливаются на Марка, который окончательно приходит в себя и бьет Сальвия в пах. Здоровяк пронзительно выкрикивает что-то на одном известном ему наречии и наносит сильный удар, попадая четко в горбатый нос Марка. Все трое катаются по песку, пытаясь ударить или укусить побольнее и произнося проклятия на разных языках…

Кажется, за тысячи лет степь ни разу не видела, чтобы три существа одновременно так ненавидели и были привязаны друг к другу. Кажется, облака замедлили свой ход, чтобы получше разглядеть три тела, в изнеможении лежащие на смоченном кровью и потом песке.

5

– Я такое видел только в океане у Острова «ночных духов», – Сальвий трогает разбитую губу, с восторгом разглядывая величественный закат, накрывающий степь под музыку сверчков и уханье сов.

– Опять духи… Где это? – Марк разминает незажившую ногу, которой вновь досталось в переделке.

– Наш мир огромный. Вы даже не представляете насколько… Я нашел этот остров: там мохнатые существа с огромными глазами и человеческими руками…

– Страшные? – Заряна ежится от порыва прохладного вечернего ветра и с испугом смотрит на Сальвия.

– Нет. Они размером с кошку, – Сальвий успокаивает сарматку своей целительной улыбкой. – Тогда на корабле начался мор. Видимо, из-за тех, кого мы взяли с шелком. На этом острове люди дали зелье, и мы выжили… Они рисовали на песке, что их остров – это часть огромной земли, которая ушла под воду, – Сальвий мечтательно чертит пальцем в воздухе, пытаясь вспомнить творчество туземцев.

– Честно, всегда мечтал стать пиратом… Сбросить все лишнее и идти навстречу смерти – чужой и своей, – Марк тоже шевелит пальцами, представляя, что держит увесистый финикийский меч, вылитый из бронзы.

– Да мы сейчас мало чем отличаемся, только корабли у нас с гривой и двумя парами ног, – Сальвий приподнимается и оценивает расстояние до трех мирно пасущихся пегих жеребцов.

– Что вы будете делать дальше? Мы на равных… Либо вместе, либо врозь, – голос Марка звучит как-то иначе, в нем нет жесткой иронии и отвращения к людям.

– Мне некуда идти. Если есть шанс разбогатеть – неважно, на какой земле… Я буду там! – Сальвий потягивается и смачно зевает – великан устал и хочет спать.

– А я хочу узнать этот мир. И открыть его для брата. Кого я обманывала все это время? Царство, замужество, дети… Нет. Звон мечей, свист стрел, новые закаты, – Заряна зевает следом за Сальвием.

– Будь ты проклят, Меркурий! Тут прямо целая команда! – Марк борется со своим организмом, но не выдерживает и тоже расплывается в громком устрашающем зевке, заставляющем жеребцов ответить испуганным ржанием.

– Неплохо потасканная штормами, я бы сказал, – Сальвий выставляет свою черную руку с ладонью цвета топленого молока.

– Значит, вместе? – Заряна осторожно касается запястья Сальвия, но потом решительно сжимает его руку.

– Вместе! – Марк кладет свою мозолистую ладонь сверху.

Пятнадцать пальцев, словно муравьиные усики, чутко улавливают шум ветров, бушующих в сердцах их хозяев. Ветер теперь один и дует он на восток!

Глава 18 Мать птичьего народа

Остров Огуречный, Гирканское море

1

Фраат лежит под холщовым навесом: его дыхание, смешиваясь с приморским ветром, заставляет песчинки играть в витиеватом хороводе. Он еще совсем мальчик, но волею богов никогда не держал в руках меч из кипариса – сразу же учился драться на разящем железе, покалечив множество своих сверстников. С тех пор Фраат полюбил вид и вкус крови – она и есть та сила, что когда-то давно превратила обычное кочевое племя парнов в великих воинов. Она обильно заливала поля Гавгамел, когда его отважные пращуры бросили вызов Александру Македонскому, она капала с клинка Аршака, когда он не побоялся пойти на завоевание Парфии…

Кровь тонкой струйкой стекает из крупного горбатого носа Фраата – такие были у всех пяти Аршакидов, что до него носили царские короны. Все они вошли в историю как не ведающие страха, беспредельно сильные… Но здесь и сейчас Фраату страшно. Он совсем еще мальчишка, и он умирает. В солнечных бликах юный владыка видит гарцующих всадников. Кто они? Да, конечно… Это духи предков, те самые быстрые и свободные парны с окровавленными клинками победы. На авестийском наречии «парны» – значит «блестящие», «сияющие». Господи, так оно и есть! Они все ближе и ближе. Они пришли за ним. Фраат чует запах смерти.

– Пить! – Фраат с трудом разлепляет сведенные скулы и приподнимает голову. В лицо юноше ударяет ветер, ошарашивая глаза горячим песком. Нет. Это не всадники, это всего лишь бродяга-суховей… – Пить… – лихорадочно облизывая губы синюшного цвета, хрипит парфянский царь.

Деметрий достает плошку воды и мокрой тряпкой смачивает губы монарха.

– Плохи дела, государь. Одной стрелы с ядом нгва хватит на две с половиной сотни человек. Ты умираешь, Фраат Второй!