Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Если бы ханьский посол мог знать, что два века назад Мараканда героически оборонялась от лучших воинов мира – армии Александра Македонского, и лишь благодаря жадности и предательству местной знати была покорена и разрушена до основания, он бы сильно удивился, увидев перед собой величественный город, растекающийся своими предместьями с огромного холма, на котором красовалась неприступная крепость.

На миг забыв о всех проблемах, Чжан Цянь с восторгом наблюдает, как по единственной дороге, ведущей в город, движутся нескончаемые вереницы пестро одетых людей, переговариваясь на разных языках. В повозках горы овощей и фруктов, кожи и ткани, посуда и оружие, птица и рыба. Погонщики гонят целые отары овец и коз, стада волов и табуны лошадей. Все это кричит, блеет, ржет, лязгает, скрипит и поднимает пыль. Млада восхищена еще больше – никогда не видела она столь большого каменного города.

– А он действительно не уступит Чанъаню, – голос Ганя возвращает Чжан Цяня к действительности.

Закрыв лица платками, чтобы до поры не привлекать к себе внимание местных, путники сливаются с общим потоком и входят в огромные ворота Самарканда, негромко переговариваясь между собой:

– Надо искать торговую площадь, эти проходимцы наверняка захотят быстро продать коней… – вертит головой Гань.

– И я думаю, что это им удастся… Если, конечно, цену не заломят… – соглашается Чжан Цянь. – Вот что! Мы с Младой найдем тень, а ты ступай, попробуй разыскать конный двор… Прости… Это не приказ… Просто так мы уязвимее…

– Брось! – усмехается Гань. – Я рад слышать голос вождя, а не раба. Конечно, я найду их!

В это время один из стражников, внимательно оглядывающих всякого входящего, пристально смотрит на Младу, замечая ее прозрачно-голубые глаза, и делает движение навстречу – мужчины нервно переглядываются, готовые дать отпор, но стражник лишь широко улыбается незнакомке.

– Боги… Никогда не видела такого… – шепчет Млада, оглядывая огромную вымощенную булыжником площадь и величественный дворец на возвышенности.

Чжан Цянь нервно хватает девушку за руку:

– Сейчас твои глаза – твой главный враг. Тут нет людей с такими глазами… Ни одного… Умоляю тебя, опусти их и смотри в землю!

– Похожих на тебя тоже не видно, – Млада опускает глаза, борясь с искушением полюбоваться на неведомый огромный полис.

На углу площади в тени тростникового навеса толстый смуглый бородач торгует холодной водой. За навесом Цянь видит длинную комнату, где в прохладе спят, да и просто лежат несколько отдыхающих. Цянь протягивает оставшуюся монету продавцу жидкости, жестами показывая на свободные ковры. Местный цокает языком и наливает целый глиняный кувшин воды, указывая пальцем на ложе. Цянь протягивает кувшин Младе, которая снимает повязку с лица и жадно пьет – толстяк меняется в лице и произносит какие-то слова, как заклинания.

– Что он несет? – кивает Чжан Цянь Младе.

Млада отрывается от кувшина:

– Что-то про серебро… Я больше не понимаю…

– Он думает, что ты рабыня, и хочет предложить серебро? – строит догадку Гань.

– Не похоже… – девушка внимательно вслушивается в речь торговца. – Что-то про людей из серебра… Я не понимаю… – разводит она руками.

Цянь бросает грозный взгляд на торговца, заставляя его наконец замолчать, потом берет кувшин и присаживается на ковер, спокойно делая несколько глотков.

– Сладкая вода… Как в Ханьчжуне…

– Я пойду? – решает Гань.

Чжан Цянь протягивает ему воду. Гань делает единственный глоток и возвращает кувшин.

– Здесь каждый глоток стоит денег, вождь!

2

Разномастная рыночная толпа, словно трясина, поглощает Ганя с головой. Лавки, лавчонки, прилавки, торговцы с лотками, сотни покупателей и продавцов, а между ними мелкие воришки, нищие на обочинах и снующие под ногами собаки. Гань слышит лошадиное ржание и пробирается в толпе на звук, по-прежнему скрывая лицо под шелковым платком.

В углу огромного загона, под навесом, охотник без труда замечает ханьсюэ ма и остальных похищенных конокрадами скакунов: вокруг редкого красавца изабелловой масти собрались какие-то важные люди с оружием, о чем-то оживленно споря со старым знакомым – тем самым купцом, который их нанял на дороге. Не глядя в их сторону, Гань внимательно осматривает загон – насколько он укреплен и много ли охраны. Изображая покупателя, он проходит внутрь, прицениваясь к животным.

Один из коней узнает хозяина, начинает нервничать и выказывать свое внимание – это не ускользает от глаз находящегося начеку купца. Он замечает Ганя и кричит подручным: со всех сторон на хунна бегут люди, обнажая оружие. Гань ловко лавирует между лошадьми, известными только ему приемами возбуждая животных. Они, словно понимая хуннский, начинают бесноваться, заставляя публику жаться к жердям загона. В поднявшейся пыли Гань опрокидывает ворота, и кони бросаются в образовавшийся проем. Продавцы пытаются остановить табун, но тщетно – разгоряченные животные вырываются на свободу и разбегаются по узким улочкам, топча и калеча зевак.