Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Ну что? Созрел, мой высокородный друг? – отхлебывает парфянин из кубка, в который виночерпий не забывает доливать вина.

– Я не отрекусь! – Деметрий старается сохранять самообладание, пока его заковывают в колодки.

Галикеш вскакивает с табурета и, покачиваясь, подходит к нему:

– Ты хитрый, и это хорошо известно, но смелостью вроде никогда не отличался. Мои люди рассказали, как ты скулил перед казнью в Нисе. Так в чем дело, грек? Что изменилось?

– Страшно терять жизнь, когда она не нужна никому, кроме тебя, но не страшно, когда она становится платой за нечто более важное… Любовь! – Деметрий мечтательно улыбается. – А что может быть важнее в этом мире?

Галикеш наклоняется к Деметрию:

– А ты хоть раз в жизни любил, грек?

– Я слишком долго любил себя, чтобы изучить это чувство, которое как крепкое вино – постоянно опьяняет и заставляет бежать в поисках славы. Тебе не знакомо это, Галикеш?

Галикеш громко смеется:

– Мне? Я терпеть не могу вас, самодовольных греков. Да вы все как один. Ты точно описал свое нутро!

Деметрий оглядывается вокруг. Толпа на площади совсем притихла. Все вслушиваются в их диалог. Кто-то с сочувствием, кто-то с любопытством. Но равнодушных нет. Это придает Деметрию силы.

– Посмотри мне в глаза. Не бойся! – просит он Галикеша. Парфянин наклоняется и приближается вплотную. – Это зеркало, Галикеш! Смотри внимательнее! – сатрап резко отстраняется.

– Ты надоел мне, грек! Думаешь, я такой дурак, что на глазах у этих людей сделаю тебя мучеником? Нет. Я заставлю их презирать тебя, трусливое создание! – Галикеш щелкает пальцем: на площадь приносят ведро с каким-то раствором и погружают в него ноги Деметрия.

– Что это? – всматривается Деметрий. – Соль?

Галикеш ухмыляется:

– Нет! Слезы греческих девственниц!

Окружение Галикеша начинает громко и похабно смеяться. Толпа гудит и пытается разойтись, но парфянские солдаты следят, чтобы горожане смотрели за происходящим. Следом на площадь приводят козла. Деметрий смотрит на животное с недоумением.

– Так вот, о любви… – продолжает ерничать Галикеш. – Козы любят соль и знают в этом толк! – парфянин заливается смехом, не забывая угощаться вином.

Когда парфянский солдат достает его ноги из раствора соли и подпускает к ним козла, Деметрий еще не понимает, в чем дело. Но когда животное начинает вылизывать стопы, грек сжимается, чтобы перебороть сильную щекотку от шершавого языка, дергаясь, словно в конвульсиях и с ужасом осознавая – терпеть эти равномерные движения без выхода эмоций невозможно. Деметрий испускает звук, стараясь, чтобы тот не был похож на смех, – он не может так опозориться перед собравшимися людьми, но щекотка нарастает, и не помогает даже крик, который срывается на ужасный истеричный хохот. Люди молча стоят, стараясь отводить глаза от отвратительного зрелища. Галикеш и его подручные забавляются в такт конвульсиям Деметрия. На глазах Селевкида выступают слезы, смех превращается в рычание, заставляя собак из окрестных домов делать громкую перекличку, вовлекающую в этот фантасмагоричный вой все до единого городские кварталы. В толпе за пыткой внимательно наблюдает человек в грубом черном плаще, чье лицо скрыто капюшоном…

И все-таки боги создали его для чего-то другого, чем позорная смерть от козлиного языка. Гонец привез послание сатрапу Маргианы от царя Фраата Второго: не мешкая прибыть в Нису!

Галикеш подает знак, и козла оттаскивают от ног обезумевшего Деметрия.

– В темницу его до моего возвращения! – распоряжается Галикеш.

Не стоит ехать в столицу, имея за спиной труп грека, – понимает хитрый гирканец. Зачем лишний раз унижать мальчишку? Ну что ж, волк еще поиграет с жертвой.

Глава 24 Лунный кот

Самарканд, столица Бактрии

1

На высоком помосте сидит Спитамен со свитой, выпивая вино и предаваясь обильной трапезе. Много лет назад его смелый предок, тоже Спитамен, не побоялся бросить вызов непобедимому македонцу и успешно защищал город от войска Александра. И все шло к тому, что великий завоеватель готов был отступиться и обойти Мараканду стороной, но вечные пороки: трусость, жадность и подлость – в тот раз сыграли на стороне любимца богов. Как вино со временем переходит в уксус, так от доблестного предка в Спитамене-потомке остались лишь внешняя стать и кичливая спесь.

Внизу, под ногами правителя, освещенная множеством факелов площадь не может вместить всех желающих поглазеть по окончании суетного ярмарочного дня на царское увеселение.

На прямоугольных мишенях, сделанных из тростника и укрепленных глиной, посреди каждой едва заметная желтая точка, далее чуть больший по размерам голубой круг величиной с тарелку. На дистанции в сто локтей толпятся два десятка людей, тщательно готовя луки разных размеров: есть стрелки с крошечными луками, как у дикарей огурча с Гирканского моря, видны люди с несимметричными луками в человеческий рост, с луками из гигантских витых рогов антилоп – каких только луков нет у претендентов…