Великий Шёлковый путь. В тисках империи

Видит он и путников, вступивших в неравную схватку с Гелиосом в каменистом безжизненном ущелье. Обливаясь потом, чернокожий гигант тянет две жердины, покрытые окровавленной шкурой, на которой в бреду мечется рыжеволосая девушка, с головы до ног покрытая кровавой коростой. Медные волосы перепутались с жесткой щетиной ее ложа. Лямка удавкой впилась гиганту в грудь – тяжело тянуть ношу, когда к ней собственными руками привязан якорь, который так и норовит зацепиться то об острый камень на тропе, то о торчащий сбоку корень. Огромная голова монстра с саблезубым оскалом и черным прикушенным языком волочится за носилками, превращая и без того нелегкий путь в сизифов труд.

2

Услышав стон, Сальвий бросает лямку и подходит к девушке, наклоняясь над ней. Заряна осторожно открывает глаза. Теперь в них больше не бьет солнце, нубиец спрятал ее лицо в своей огромной тени.

– Это хорошо… – произносит Сальвий заботливо. – Хорошо, что глаза открыла, значит, боги не утащат твой дух…

Заряна долго откашливается, чтобы ответить.

– Обойдутся!

– А еще шутишь! Совсем хорошо! – улыбается нубиец.

– Где Марк?

– Этот ублюдок отправился на тот свет, чтобы напугать Аида… – в сердцах сплевывает Сальвий. – Только ему нечем будет подать монету Харону. Бестия изуродовала его, но так и надо… Он убил бы нас – сам сказал!

Атей! Мысль о брате молнией вспыхивает в мозгу сарматки и уносится прочь. «Сейчас главное – выжить, а с остальным разберемся потом», – превозмогая боль, косится на свое разорванное плечо Заряна.

– Как тебе удалось?

– Тише, тише… – гигант осторожно гладит девушку по голове. – Это зелье дали люди с Острова «ночных духов».

– Это которые с человеческими руками?

– Да. Они, – мечтательно улыбается Сальвий. – Это волшебное место. Зеленый остров посреди синего океана… Я мечтаю вернуться туда и там умереть…

– Пить, – облизывает сухие губы девушка.

Сальвий смущенно разводит руками.

– Вода закончилась. Последние два дня я почти не расходовал, и даже намека на реку нет… Надежда на утреннюю росу…

– Оставь росу латинским богам, – хрипло перебивает Заряна. – Мне нужна кровь. Животное, птица… Кто угодно…

– Боги, как я устал от крови за эти дни! – вздыхает чернокожий разбойник.

3

Спустя час Сальвий выпускает последнюю стрелу в пасущихся на склоне горных коз и в ярости разбивает бесполезный лук. Похоже, попасть он может лишь с расстояния вытянутой руки, да и то в цель не меньше проклятого гишу, – уныло размышляет нубиец, сооружая из ремня подобие пращи. Да и когда ему было упражняться в стрельбе из лука? Оружие гладиатора – это меч! Сальвий закладывает в ременную петлю круглый камень размером с крупное куриное яйцо. Рядом на земле лежат еще несколько приготовленных камней.

– Самые опасные люди на свете – это пращники, – бурчит под нос бывший раб. – Ты так говорил, старый ублюдок… Где ты сейчас? Сдох давно и похоронен с почестями? Скорее всего. Если ты слышишь меня и по-прежнему мой ланиста, не подведи руку!

Сальвий резко высовывается из засады и, не прицеливаясь, с силой выпускает камень, который улетает куда-то в сторону, а животные быстро разбегаются.

– Не лучше стрелы! – плюхается обратно нубиец. – Да кого я прошу! Всю жизнь мы были для тебя как эти проклятые козы. Кровь мою пил!

Даже спустя десять лет Сальвий не мог без содрогания вспоминать о Магоне – ланисте из Энны. Магон был балеарским пиратом, захваченным в плен и сумевшим не только избежать креста, но и стать вольноотпущенником, а в дальнейшем – ланистой одной из крупнейших гладиаторских школ. Кнутом и палкой вбил он в Сальвия искусство выживать. Под впечатлением от его рассказов нубиец и подался в пираты, когда восставшие рабы провозгласили Евна царем. У Евна были свои планы на победу, а у сметливого юного нубийца – свои. И вот Евн давно казнен, а он – еще трепыхается!

Сальвий выглядывает и видит коз, которые вернулись на исходные позиции и продолжают пощипывать траву как ни в чем не бывало.

– Так, значит? Издеваешься надо мной!

«Я бы размозжил твою тупую черную башку этим камнем, – звучит в ушах насмешливый голос Магона, – вспомни, как я учил тебя обращаться с пращой! Хороший пращник на расстоянии стадия быка может убить, не то что говенную козу. Ну же, помет черного барана!»

Стиснув зубы, Сальвий тянется к камню и кидает, вложив в бросок всю свою ярость: на ланисту, на сдохшего критского наемника, на сарматскую бабу, которая жаждет крови, на коз!.. И – о чудо!.. Снаряд настигает жертву – одна из коз срывается со склона и падает в неглубокое ущелье. С безумными глазами Сальвий скачет вниз по горному склону.

– Значит, сдох все-таки… А я чувствую твое дыхание, сукин ты сын. Как всегда, зловонное, с редькой и чесноком. Я думал, это смерть, а нет – ланиста Магон, воспитатель лучших гладиаторов Рима! Прости, не получился из меня лучший, но козу на ужин прибить все-таки могу! Будет тебе кровь, принцесса, сколько пожелаешь…

4