Великий Шёлковый путь. В тисках империи

– Это неважно… Ты очень красива. Тебя обижают эти люди? – не глядя на Цяня с Ганем, небрежно спрашивает тохар.

– Нет… Конечно, нет! Они спасли меня… – горячо отвечает Млада.

Кажется, и она начинает понимать, какая опасность грозит мужчине, который ее любит. И боги посылают ей знак. Громкий плач ребенка и причитания десятка женщин – хороший способ переключить внимание, а изображать испуг испуганной женщине даже и не приходится. Тарим хмыкает и, взяв ее за руку, увлекает за собой. Чжан Цянь и Гань переглядываются – им не остается ничего более, как идти следом.

Около соседнего шатра на белой выделанной шкуре лежит новорожденный младенец. Он кричит и извивается, но его голосок заглушается воем собравшихся женщин. Млада с ужасом смотрит на происходящее.

– Он умирает? Может, еще можно помочь?

– Да. Он умирает! – торжественно произносит Тарим. – Рождение – это начало смерти, путь боли и страданий… Наш народ скорбит вместе с родившимся о его будущих болезнях и ранах, но радуется, когда кто-то уходит домой…

Женщины, вдруг прекратив душещипательное действо, радостно галдят и отдают младенца матери, которая прижимает его к обнаженной груди и начинает спокойно кормить, сменив слезы на без-заботную улыбку. Млада с улыбкой смотрит – то на Тарима, то на Чжан Цяня: юный царь понимает, сейчас конфликт неуместен.

4

Наконец им позволили уединиться в предоставленной для отдыха палатке. Пока Гань возится с костром, Чжан Цянь сидит напротив Млады и пристально смотрит на нее, негромко покашливая и стараясь незаметно толкнуть друга в бок. Тот приходит в себя и наигранно восклицает:

– Что-то засиделся… Пойду прогуляюсь…

Чжан Цянь и Млада провожают хунна взглядами, но продолжают молчать. Первой прерывает паузу Млада.

– Что ты хочешь сказать, Цянь?

– Не только сказать…

– Хочешь взять меня прямо здесь? Не боишься?

– Чем «коты» опаснее хунну? Или ты забыла?

– Я ничего не забыла… – еле слышно произносит девушка. – Это все, что тебе нужно от меня? А когда получишь, что потом?

Лицо китайца темнеет от обиды.

– Ты ведь девственница, Млада, а говоришь как женщина, прошедшая множество мужских обид… Почему ты мне не доверяешь?

– Сложно доверять мужчинам, когда становишься товаром для одной цели… Я не так себе все представляла, понимаешь? – улыбается она мечтательно. – Венки из цветов, которые несут прохладные волны, большой ритуальный костер, через который прыгают влюбленные, взявшись за руки, а потом поцелуи под трели соловьев…

– Ты описала мне свой дом. Он очень далеко, и вернуться туда сложнее, чем выжить… Я стану твоим мужем. Обещаю! Как только доберемся до моего дома, ты будешь счастлива. Я сделал выбор! – Чжан Цянь вскакивает и, склонив голову, сжимает руки перед грудью.

– Я тоже… – стеснительно отвечает Млада. – Устала… Давай спать!

Чжан Цянь накрывает Младу шкурой, нежно поглаживая ее по плечу. Девушка с улыбкой закрывает глаза. Цянь наклоняется и целует ее в лоб.

5

Гань сидит прямо на земле, скрестив ноги, и смотрит на звезды. Из темноты появляется Араш и молча садится рядом.

– Что тебе надо? – не поворачивая головы, спрашивает Гань.

– Хочу поговорить с тобой. Это важно.

Гань беззвучно ухмыляется:

– Будешь обвинять меня? Я не из рода Модэ…

– Не о тебе речь, хотя есть о чем поговорить: ты единственный в мире, кто превзошел меня в стрельбе… Но я не в обиде. Речь о Младе. Степной охотник молчит, он и сам все понимает. Он видел, как еще в шатре загорелись глаза мальчишки, словно у волка-трехлетки, впервые почуявшего запах самки. – Тарим решил сделать ее своей невестой. Мальчишка упрям, как степной тур, и мать ему во всем потакает… Это пахнет бедой.

Гань пожимает плечами.

– Тебе надо поговорить с Чжан Цянем.

– Нет. Он откажется повиноваться, и вас просто убьют!

– Хороший прием… – выдыхает Гань. – Что ты хочешь от меня, чтобы я убедил его оставить Младу?

– Попробуй. Это сохранит вам жизни.

– Есть еще варианты?

– Бежать со стоянки вы не сможете, за вами следят днем и ночью… Не знаю… – Араш надолго замолкает. Гань не мешает тохару думать. Сейчас от его ответа, может быть, зависит их жизнь или смерть. Пусть Тенгри вложит в его сердце мудрое решение. Наконец Араш твердо произносит: – Тарим с отрядом отправляется на вылазку. Это единственный шанс!

– Что за вылазка? – оживляется Гань. Лучше встретить неведомую смерть в волчьей яме, чем в овечьем загоне ждать, когда пастух перережет тебе горло.

– Антиохия-Маргиана. Лазутчики сказали, что крепость обороняется слабо, у них там свои распри, но нас не пустят свободно, как в Самарканд или Эрши. Это парфянские владения!

– Он будет штурмовать город?

– Не знаю… – вздыхает Араш. – Омид решила, что мальчишке пора выйти из тени дяди…

– Скажи, зачем ты нам помогаешь?

Хунн и тохар скрещивают взгляды. Черные угольки узких росомашьих глаз и голубые льдинки в широко распахнутых кошачьих глазах отталкивают друг друга и выглянувшую из-за туч луну.

– У нас есть такая поговорка: «Если встретишь кого-то искуснее себя – убей! Если не убил – почитай!»

Араш исчезает в темноте так же неожиданно, как появился.