Великий Сибирский Ледяной поход

На наших глазах застрелился военный врач, который, выйдя из вагона, увидел, что большевики кругом и что спасения нет. Он выстрелил себе в висок из нагана. Это случилось в один момент, револьвер выпал из руки, а из виска сочилась алая кровь. Смерть была моментальна. Сестра милосердия, боявшаяся большевистского самосуда, выпила какую-то прозрачную жидкость из маленькой бутылочки, две-три конвульсии, и все кончено. Навсегда она ушла от нас. Польский солдат, к которому подходит офицер, кричит последнему, чтобы он отошел подальше, бросает гранату.

Треск разбитых стекол, пулеметная стрельба, взрыв гранаты, стоны, плач ребенка и голоса команды польской и русской – все смешалось вместе. Солдата уже не было, а вместо него были видны какие-то окровавленные куски мяса.

В вагоне тишина, каждый погружен в свои думы. Все как прибитые. Я время от времени чувствую, как отнимаются ноги и зуб на зуб не попадает. Но проходит и это. Деревенею вся и соглашаюсь со всеми вопросами, какие приходят в голову. «Умереть? Хорошо! Поведут на расстрел. Здесь будут издеваться?» И на все один ответ: «Только бы скорей конец».

Иногда даже кажется, что жить незачем. Наши размышления были прерваны неожиданным приходом Нотовича, который влетел в вагон как пуля. «Мы почти спасены! – кричал он. – Наши солдаты, под ужасным огнем, вытащили паровоз из депо и сейчас его прицепят к нашему поезду».

Мы не поняли его слов, они казались удивительной фантазией. Тут умирают, убивают детей, себя, а мы вдруг поедем. Куда? Зачем? Неправда все, что он сказал. «Мы должны будем проехать чрез цепь большевиков. Поэтому берегитесь, поедем под страшным огнем».

В подтверждение его слов наш вагон толкнуло. Кровь бросилась в голову, радость необъятная, безудержная охватила всем существом. Вера в недалекое спасение, жажда – не одолимая ничем, жажда жизни поглотила нас. Паровоз прицеплен. С грустью смотрю я на русский эшелон, обреченный на верную смерть. Девочка-сирота едет теперь в нашем эшелоне, в классном вагоне. Мой муж и князь искали ее родных или знакомых в русском поезде, нашли какую-то даму, которая взяла девочку под свое покровительство и теперь ехала с ней в нашем поезде.

Нотович рассказал нам, что, выйдя из вагона, он пошел в депо, где работали польские солдаты и спешили поправить два паровоза. Один удалось вытащить и прицепить к нашему поезду, а другой еще в депо.

Бой горячий, много убитых красноармейцев, главным образом во время атаки броневика «Забияка». Сражаются 1-й Польский полк, III батальон 2-го полка и штурмовой батальон, а из русских поистине по-богатырски сражается Пермский полк. Солдаты, как львы, послушно и мужественно идут вперед. Если наш эшелон пройдет благополучно, то будет послана поддержка полякам, так как мы дадим знать недалеко отошедшим польским эшелонам. А может быть, они уже знают и идут на помощь?

Последний взгляд на русский печальный поезд, на застывшие трупы, и мы едем. Видно, что мы подъезжаем к цепи большевиков, так как все слышнее русские голоса и чаще, чаще выстрелы.

«Спрячьтесь!» – командует кто-то. Все повинуются молча. Кто влез под перину, кто под мешок с мукой, а я и муж лучше всего устроились. Он сел против двери на нашу кровать, а я на пол и заставила себя стулом. И так проехали. Воображаю, какой комический вид мы представляли в тот момент, когда стреляли в наш вагон. При каждом стуке пули в стенку вагона я прятала голову под стул. Теперь я еще больше верю в судьбу, что «если кто должен быть повешен, не утонет». Ехали мы быстро. Все тише и тише дикие крики и канонада. Мы облегченно вздохнули, когда увидели чистое поле. Сколько разговору. Сколько мыслей каждый из нас хотел высказать. Говорили наперерыв, стараясь перекричать друг друга. Нам вторил стук колес и свист ветра. Зимний вечер тихий, задумчивый. Наш эшелон стоит в степи совсем близко от станции Судженка. То и дело открываются двери вагона и входят польские солдаты, прорвавшиеся через цепь большевиков. Некоторые из них легко ранены, они ищут, где бы отдохнуть от пережитых минут. Но долго не засиживаются в нашем теплом вагоне. Идут на место сбора. Теперь поляки выдали оружие всем едущим, и время от времени дежурный по эшелону проходит вдоль поезда, стуча кулаком в дверь и кричит: «na pogotowie» (быть начеку). После такого сигнала из каждого вагона выходит один дежурный по вагону и, прохаживаясь вдоль него, всматривается в степную даль, нет ли чего подозрительного. Можно было ожидать нападения на поезд со стороны партизанских банд, бродивших во всех направлениях и появлявшихся иногда там, где их совсем не ожидали.

В нашем вагоне дежурили князь, муж и офицер – муж нашей спутницы из Ново-Николаевска. Нотович отдыхал, ему были мы благодарны за все и хотели хоть чем-нибудь отблагодарить.