Великий Сибирский Ледяной поход

Зная требование начальства «ни в коем случае не ввязываться в бой первыми», я был в нерешительности, как поступить. Приказал штабс-капитану Щедринскому попробовать со взводом пройти через двор Добровольного флота, но штабс-капитан Щедринский был остановлен гайдовцами и вернулся назад.

Суражкевич упорно настаивал, чтобы с бою пробраться к вокзалу. Юнкер 3-й роты Шнейдер заявил, что он переоденется в костюм кочегара и доставит коменданту крепости доклад о создавшемся положении. До выполнения этого я, по совету управляющего Добровольным флотом господина Кузьменко, сделал попытку захватить пароход «Диомид», чтоб на нем перевезти постепенно наш отряд. Попытка эта не увенчалась успехом.

В это время мы увидели, что к нам подходит полковник Рубец, который, не дождавшись нас у вокзала, удачно прошел через посты гайдовцев, выдав себя за одного из постоянных жителей «Печенги». Часа через полтора Шнейдер возвратился из штаба и доложил, что в 2 часа ночи за нами прибудут пароходы.

По прибытии к нам катеров «Стрелок» и «Форт» мы, возможно тихо, погрузились, сняли в последний момент сторожевое охранение и без отличительных огней отошли в глубь бухты Золотой Рог. «Стрелок» и «Форт» пристали у Клубной пристани. Быстро поднявшись по крутому откосу, отряд Учебной инструкторской школы выбрался на главную улицу – Светланскую.

Мерно отбивая шаг, школа шла по мертвому городу: ни прохожих, ни проезжих. На Светланке много валялось прокламаций гайдовцев, призывающих свергнуть иго «колчаковцев». На пути к вокзалу 2-я рота отделилась для занятия штаба округа. По прибытии на вокзальную площадь полковник Рубец приказал: 1) 3-й роте (подполковник Хартлинг), с двумя пулеметами 1-й роты, занять штаб крепости, 2) 9-й роте (капитан Зайченко), с тремя пулеметами 1-й роты, занять вокзал, 3) 10-й роте (штабс-капитан Швейниц), с одним пулеметом 1-й роты, занять окружной суд.

По распределению своих рот приблизительно, около 5 часов утра 17 ноября полковник Рубец имел последний разговор с комендантом крепости – полковником Томилко.

На стр. 13 своих записок полковник Рубец пишет: «С этого момента я не получал никаких распоряжений и указаний от кого-либо из чинов штаба Крепости и штаба Округа, вплоть до атаки вокзала. По телефону я не мог добиться узнать местопребывание генерала Розанова, его начальника штаба и Коменданта Крепости. Все мои письменные донесения остались без ответа. Моя личная явка в штаб для доклада тоже осталась без результата, так как местопребывание указанных лиц никто не мог сообщить».

Между тем события в день 17 ноября развивались с невероятной быстротой, и, понятно, в такое время высшая военная власть в городе должна была бы поддерживать непрерывную связь с лицом, которому подчинены были все правительственные войсковые части, действовавшие против мятежников на важнейшем участке.

Интересно было бы выяснить, что происходило в это время в штабе округа? Ведь за два дня до описываемых событий начальником штаба округа был полковник Сыромятников. В ночь же с 17 на 18 ноября, часа через два-три после того, как наши 9-я и 10-я роты под давлением гайдовцев покинули вокзал и мы готовились сделать контратаку, вдруг неожиданно зазвонил телефон. Я подошел к телефону вместо полковника Рубца, так как последний находился в это время в цепи стрелков 9-й и 10-й рот. Я отлично помню, и так занесено мною в моих записках – звонил Генерального штаба подполковник Смирнов, заявив, что он начальник штаба округа. Полковник Рубец в своих записках назвал звонившего полковником Cыромятниковым, но я уверен, что это ошибка (я не мог спутать полковника Сыромятникова с подполковником Смирновым, так как первого я никогда не видел и с ним никогда не разговаривал, подполковник же Смирнов – мой соратник по «Гродековскому Противобольшевистскому Фронту» 1918 года, там он был начальником штаба в отряде генерал-майора Маковкина[234], я же объединял там все инженерные войска) и что в это время начальником штаба округа полковник Сыромятников не был. Моя уверенность основывается еще на том, что под конец боя (18 ноября) я встретил у вокзала генерал-лейтенанта барона Будберга[235], которого я хорошо знал по службе во Владивостоке еще до начала Великой войны. Мы разговорились, и барон мне сообщил, что ему вчера (то есть 17 ноября) предлагали пост начальника штаба округа, но что он от него отказался. Таким образом, получается, что 17 ноября, то есть в самый критический момент, начальника штаба округа вообще не существовало.

А где был в это время генерал Розанов? По некоторым сведениям, со своим штабом генерал Розанов находился в эшелоне не то на Первой, не то на Второй Речке, откуда и руководил подавлением мятежа. По этим же сведениям, при Розанове находились бронепоезда и кое-какие надежные части. Насколько это показание соответствует действительности – проверить мне не удалось.

Первый день мятежа