Великий Сибирский Ледяной поход

Дела школы были заброшены ее начальником, но, чтобы еще более облегчить себя, полковник Плешков назначил полковника Рубца своим помощником по строевой части, не дав, однако, последнему никакой власти. Таким образом, полковник Рубец как бы исполнял полицейские обязанности: обходил и объезжал район школы. Но когда указывал при своих докладах начальнику школы о том, что видел и что творилось в районах 2-го и 3-го батальонов, то ответы получал в смехотворном духе. На доклады же полковника Рубца о необходимости самой энергичной работы и желательности инспекторского смотра не только школе, но и крепостному артиллерийскому и местному батальонам, подчиненным полковнику Плешкову как начгару Русского острова, последний буквально не обращал никакого внимания.

Полковник Рубец видел, как началось постепенное разложение в школе, но он не думал, что конец уже близок. Своими мерами полковник Рубец вооружил против себя (как он сам признает в одном из своих писем) некоторых офицеров школы: Лифанова, Васильева, Боровикова и многих других офицеров 2-го и 3-го батальонов. Поддержки же никакой со стороны полковника Плешкова он не видел.

Полковник Рубец жил на отшибе. Личное безысходное горе его убивало, и иногда ему все казалось безразличным, но это были лишь моменты: полковника все время занимала мысль о необходимости прекратить все эти вечеринки, усилить занятия, заполнить все время, делать обходы районов школы, крепостного и местного батальонов, принять боевую готовность…

В эти времена к полковнику Рубцу частенько заходил поручик Кузнецов, брат которого служил в отделе контрразведки штаба генерала Розанова. Из разговоров с поручиком Кузнецовым полковник Рубец узнавал о том, что творилось в штабе командующего войсками. Эти сведения были более чем тревожны – они указывали на то, что в штабе Розанова все готовы к бегству. Полковник Рубец обычно пытался успокаивать поручика Кузнецова, говоря, что вряд ли до этого дойдет дело, что положение, конечно, напряженное, но все же оно не выходит из рамок обычного тревожного настроения.

В разговорах с полковником Плешковым полковник Рубец, однако, несколько раз спрашивал: каково положение в городе и что ему вообще известно из Ставки Верховного Правителя и главнокомандующего? Дел школы полковник Рубец теперь касался осторожно, мягко указывая полковнику Плешкову на необходимость принять меры против замечающегося разложения… Полковник Рубец призвал внимание начальника школы на необходимость установления связи с атаманом Семеновым и со штабом самого адмирала. Полковник Рубец советовал полковнику Плешкову командировать офицеров с докладами о настоящем положении дела в Приморье и о преступной бездеятельности Розанова, от которого нельзя ждать хорошего, разве только бегства в тяжелую минуту (так, собственно говоря, и вышло впоследствии).

На все это полковник Рубец получал от полковника Плешкова ответы и заверения в том духе, что «все, мол, спокойно». При этом у начальника школы был всегда самоуверенный тон. Он особенное значение придавал сведениям, якобы исходящим от сербских офицеров. В штаб округа полковник Плешков не ездил, а с комендантом крепости, семеновским генералом Вериго[240], он был в отношениях, ярко обрисованных уже ранее (попытка чуть ли не силой оружия выселить из гостиницы одного из адъютантов генерала Вериго).

Полковник Плешков вообще давал полковнику Рубцу понять, что все тревожные слухи о положении дел в крае и в штабе генерала Розанова не основательны. Но во время этих бесед полковник Рубец подметил, что начальник школы задумчив немного более, чем то нужно. Иногда полковнику Рубцу казалось, что полковник Плешков что-то от него скрывает. Тут следует отметить, что сам полковник Рубец в это время переживал тяжелое семейное горе, но все же был настроен оптимистически. Много позднее, касаясь в своих частных письмах этого времени, полковник Рубец писал: «И до сих пор думаю, что если бы тогда вошли бы в связь с Семеновым и на месте ген. Розанова был бы порядочный, энергичный начальник, то, может быть, все сложилось иначе».

Все двигалось к бездне, а начальник школы и его семья продолжали жить какой-то обособленной жизнью… Утром, примерно января 22, к полковнику Рубцу опять явился поручик Кузнецов и передал, что, по рассказу его брата, в городе что-то приготовляется и что контрразведка штаба округа приготовилась к бегству. Получив такие сведения, полковник Рубец вместе с поручиком Кузнецовым пошел к Плешкову на его новую квартиру. Придя к начальнику школы, они застали там гостей (один, кажется, был г-н Доброхотов, фамилию другого полковник Рубец забыл), а сам полковник Плешков и вся его семья были заняты елкой (елку поддерживали так долго из-за годовалого ребенка, которому елка нравилась). Полковник Рубец попросил начальника школы уединиться с ними. Кузнецов сообщил ему то, что говорил Рубцу. Плешков изменился в лице и глубоко задумался.