Великий Ван

Не рассуждая более и без необходимых предосторожностей кинулся он вперед к своей добыче и остановился, как вкопанный, не дойдя до нее нескольких шагов.

Поглощенный горем и обуреваемый жаждой мести, Великий Ван лежал недвижимый около своей мертвой подруги.

Но вот, в тишине тайги он слышит чьи-то торопливые шаги по скрипучему снегу. Это не четвероногий зверь, а двуногий. Шаги приближаются. Слышнее! Слышнее!..

Сама судьба посылает ему на расправу виновника его неутешного горя! Вот он сам стоит перед ним, согнувшись под ношей своей кошелки, вперив безумный, полный ужаса и страха, взор в грозные, сузившиеся зрачки Владыки гор и лесов.

Ван поднялся и продолжал гипнотизировать своим уничтожающим взглядом человека, потерявшего волю, инстинкт самосохранения и рассудок.

Человек и зверь стояли друг против друга и состязались силою своих взглядов. Но человек оказался слабее и уступил зверю. Ли-Сан опустил глаза; сознание его померкло; тело, как мешок, упало на снег; кошелка покатилась в сторону.

Видя перед собою живой труп, не способный не только к активной борьбе, но и к малейшему сопротивлению, тигр подошел к нему, перевернул его лапой, лицом кверху, обнюхал и, отойдя в сторону, прилег, положив голову на лапы.

Глаза его не отрывались от человека. Он ожидал борьбы и боя на смерть, но надежда его не оправдалась.

Великий Ван трупы не трогает, поэтому он будет ждать, когда проснется человек, чтобы вступить с ним в бой.

Придя немного в себя, Ли-Сан пошевелился и поднял руку к глазам.

Этого было достаточно. Тигр взревел и бросился на него, придавив его своею двадцатипудовою тушей. Затем, схватив его поперек тела в пасть, подбросил вверх, как кошка мышь, и поймав на лету, подбросил еще выше.

Тощее тело зверолова, после этих полетов, рухнуло в снег и осталось недвижимо, одно только дыхание и сокращение мускулов грудной клетки обнаруживало жизнь.

Заметив, что жизнь еще теплится в слабом теле, хищник подошел к нему, взял его обнаженную голову в свою пасть и сжал челюсти. Послышался хруст ломаемых костей черепа и протяжный стон человека.

Алая кровь окрасила белую пелену снега и стекала темными струйками из глубоких отверстий, оставленных клыками хищника на бритой голове зверолова.

Жизнь легко оставила это сухое и дряблое тело, так как ей не за что было держаться.

Месть хищника была удовлетворена. Почувствовав, что жизни нет в теле двуногого, Ван ощупал его всего своими зубами и убедился, что оно еще может утолить его голод, но для этого необходимо было его раздеть.

Операцию эту выполнить было не так легко и Вану пришлось повозиться, срывая зубами и когтями плотную, подшитую ватой, одежду. Покончив с этим делом и изорвав в мелкие клочья ватную кофту и штаны, хищник принялся свежевать бледное, желтоватое, с синими жилками, тело человека. Кости хрустели, как соломинки, на могучих зубах хищника. В полчаса от человека не осталось ничего, он весь, со всеми внутренностями, вошел в объемный желудок зверя.

Лесные кумушки, конечно, не преминули прилететь на этот таежный обряд погребения и без умолку трещали, летая над лесом, прыгая по снегу собирая ничтожные остатки кровавой трапезы.

Удовлетворив свою месть и свирепый голод, Ван вспомнил о подруге и, подойдя к ней, хотел опять поставить ее на ноги, но застывшее тело отказалось повиноваться и было твердо, как дерево.

Обнюхав его в последний раз и лизнув своим горячим языком мертвый остекленевший глаз, тигр забросал свою подругу сыпучим сухим снегом и, медленно шагая по тропе вверх хребта, удалился в глубину тайги. Неугомонные лесные кумушки до самого вечера не могли успокоиться и долго еще слышались их крики на гребне хребта, где остались кровавые следы лесной драмы и невысокий сугроб снега над телом убитой тигрицы.

Товарищ погибшего зверолова, молодой Фу-Тай, долго ожидал его возвращения и, не дождавшись, ушел в Нингуту, сообщить родным и знакомым, с целью организовать поиски, так как, в виду появления в окрестностях Великого Вана, решиться на это дело одному было чрезвычайно рискованно.

Только в конце зимы, когда снег уже стаял на солнопеках, родные Ли-Сана нашли клочки его одежды и труп убитой тигрицы на одном из горных отрогов Татудинзы.

Насыпав на этом месте кучу камней и совершив курение благовонных свечей, они вернулись домой в Нингуту, построив там кумирню в честь Великого Горного Духа.

XXI. Зов предков

Попробовав человеческого мяса и потеряв уважение к «царю природы», Великий Ван отправился на юг, откуда вышли его предки и где умер его отец в пещере Дракона, на горе Священного Озера.

Там, в роскошных субтропических лесах Кореи он задержался надолго.

Безлюдье и обилие дичи давали ему полную свободу и там он в течение десяти лет жил безмятежно, упражняясь в охотничьих набегах на диких обитателей горных высот и жарких джунглей прибрежных низин.

Но жаркий климат страны Утреннего Спокойствия все же заставил Вана искать прохлады на севере, и он предпринял поход в Маньчжурию, придерживаясь горных хребтов, идущих отсюда на север, к озеру Ханка и к берегам Амура.