Великий Ван

«Да! Дело такое! – рассуждали в толпе слушателей, – одно слово тигр! Он тебя не помилует! Не то, что наш брат, ведьмедь! Ен дюже смирен и добер. Не тронет! Не замай только его, а ен не поворушит. Это наш зверь, рассейский! A тигр не наш, да и обличье у него не наше!»

«Не даром у китайца он заместо бога! – говорили другие. – К примеру, у нас Николай Угодник, а у них Ван! Видно так уже положено! Каждому свое! Да, дела! Чего только на свете не бывает!»

XXX. О чем думал Тун-Ли

Полежав немного на мягкой кабаньей постели и отдохнув от пережитых впечатлений, Ван встал и медленно пошел в гору, в поисках надежного убежища.

За ним неотступно следовали сороки, с целью узнать его дальнейшие намерения. На самой вершине Кокуй-Шаня он нашел уютное место под нависшей скалой. Здесь были старые лежки горалов и пласты их помета покрывали гранитные плиты мягкой и теплой периной. Здесь он лежал в течение недели, думая свою глубокую думу.

Отсюда, с вышины, он смотрел на мир, прислушивался к далеким звукам свистков паровоза и неясным отголоскам работ на лесной концессии. В голове его никак не укладывались впечатления последних дней. Он не мог примириться с мыслью, что слабый человек не только может ему сопротивляться, но и побеждать. С молоком матери он впитал в себя идею превосходства над всеми тварями, четвероногими и двуногими. Голоса далеких предков говорили ему о том же и требовали крови, горячей крови. Он горел мщением и в глубоких круглых зрачках его вспыхивали зеленоватые огоньки. Нападение тигра на дозор произвело потрясающее впечатление. Все только и говорили о том, что необходимо положить конец владычеству хищников и обезопасить концессию.

Хотя после этого случая тигры и были отогнаны за становой хребет Лао-Э-Лина, но не исключена была возможность повторения нападений. Старый Тун Ли слышал от звероловов о делах на концессии. Суровое лицо его было по-прежнему бесстрастно и загадочно. Он добывал свою пушнину, курил трубку и молчал. Соседи не были довольны этим молчанием. Они ожидали от него выражения радости по поводу происходящих событий, но молчаливый ответ Великого Старика не предвещал ничего хорошего. Радоваться было еще рано. Великий змей, живший в его фанзе испокон веков, на днях умер. Горе старика было велико. Он сжег его тело на алтаре кумирни, на перевале Цун Лин, и пепел развеял по ветру. Смерть змеи, по мнению Тун-Ли, также была знаменательна. Великий Старик знал, что дни Шухая сочтены. Пройдет один, другой десяток лет и от его прекрасных девственных лесов не останется ни одного пня. Исчезнет красота, свобода и воля. Так думал старый таежник Тун-Ли. Наступили праздники Нового Года. Работы на концессии прекратились. Купцы, рядчики и рабочие, закончив свои личные, денежные, коммерческие и другие дела и получив расчет от конторы, гуляли и веселились, т. е. проводили время в праздности, ели и пили всласть, курили табак и опиум; играли в карты и банчок, ходили в гости и опять курили. Днем и ночью раздавался треск, хлопанье и выстрелы ракет и хлопушек. Звероловы и охотники кончали свои промыслы и уходили из тайги. Солнце днем припекало по-весеннему, a ночью мороз сковывал всю природу своими железными клещами.

Лесная пустыня, в предчувствии весны, делала попытки освободиться от ледяных цепей суровой старухи зимы. Ha солнопеках и лесных полянах, где снег стаял уже давно, покрикивают дятлы, пищат синицы и стрекочут таежные кумушки, сойки и сороки.

«Слышали новость? – тараторили кумушки на все лады. – Наш Великий Ван ранен и лечится у старого Барсука целебными травами. Старый ворчун кабан, с восточной Хамихеры, задрал трех собак у русского охотника и ранил его самого. Потеха была смотреть, как охотник улепетывал от Ворчуна на дерево!»

«Это еще ничего! – перебила голубокрылая сойка, по прозванью Рыжая, – а вот я вам расскажу, что пришельцы собираются взять нашего Вана живьем! Я сама видела все приборы и страшные инструменты, которыми ловят зверей. Кроме того, у них есть порошок, похожий на снег, одна крупинка порошка может убить, не только любую из вас, но и самого большого зверя! Они закладывают эти пилюли с порошком в мясо. Тот, кто не знает, поест такого мяса с отравой и тут же протянет ноги!»

«Смотрите, будьте осторожны! Не доверяйте этим хитрецам! Не трогайте мяса, которое они вам предлагают! Моя кума, Красная шубка, лисица из-под Гаолинзы, покушала таких пилюль и отдала свою ротонду на выделку! Но это даром не прошло! Ее тушку покушали глупые огородники и лежат теперь в фанзе кверху носом, мертвые как колоды. Так им и надо! В прошлом году они переловили моих детей, еще не оперившихся, и съели, а теперь сами протянули ноги! Поделом! Поделом!»