Великое [не]русское путешествие

Руслану почти принадлежал концерн «Элларус». Руслан со товарищи хаживал, как я понял, прибивать счет на ворота Царьграда и окрестности. Причем «Элла» — это не от ожидаемой «Эллады», по месту разбоя, а от наличия жены его Эллы Ефимовны, а «рус» — наоборот, от национальности Руслана Игоревича К-цмана… Тем не менее концерну принадлежали несчитаные отели по всему Пелопоннесу, о чем я, как выяснилось, должен был написать нечто вроде беллетристического панегирика в форме буклета, в связи с чем я, как выяснилось, уже получил аванс, причем вполне солидный аванс, причем с бесплатным билетом в Афины, питанием от пуза, проживанием гуляй — не хочу в дивных отелях Пелопоннеса, причем когда мне угодно и удобно мне, причем буклетик предстоял маленький, причем деньги конвертируемые и наличные, причем я их тут же и тю-тю.

О чем я, естественно, сразу же и забыл.

Очень удобный такой, апробированный, фрейдистский способ вытеснения из-под сознанки… Хотя комплексами в смысле халявы и обременен.

Это пару лет назад. А пару недель назад напомнили. Уважительно, на вы и вполне церемонно.

Кряхтя, я стал паковаться в Элладу. Устроили мне отвальную системы тризна, на которой тризне поминально съели и выпили всю мою кладовку, поскольку мне уже больше не пригодится. Аглаю утешали, что найдет себе другого, но еще лучше, девушка заметная. Вечер удался.

Гофрированного ночным перелетом, всего — в складочку, встретил меня методом по переписке (на вытянутых руках плакатик «Господин Менделев из Ерусалиму») — незнакомец весь в коже, но сверху еще и небритой. Представился «помощником Руслана», посадил в тачку системы «набережные челны» и привез в не то что без звезд, но даже без лычек и хорошо что гальюн в номере. Я уже умом все понял, но боялся сам себе рассказать и поверить.

В нумерах и ждал меня Руслан, тоже почему-то в кожзаменителе, а не в малиновом презентационном московском прикиде. Нас оставили вдвоем. Руслан явно нервничал. Мне лично было неинтересно.

— Ну как вам? — сказал он тухлым голосом, обводя ошую и одесную гостиничное великолепие.

— Клево, — широко улыбнулся я.

— У нас тут заморочки, — приступил к делу Руслан.

«Не может быть», — подумал я.

«Может, еще как может!» — наверное, подумал глава концерна, но в дверь ворвался его помощник и под горячую руку, забыв о моем присутствии, — выпалил, верней, панически объявил: «Рогдай прилетел!» («Следующим будет Черномор, — быстро подумал я, — и бой Руслана с головой. Я — не кажется, а безусловно вляпался».)

Руслан заметно посерел и что-то засобирался.

— Номер оплачен, — вспомнил он по-оперному в дверях. — Расслабьтесь, Михаил, мы вас найдем.

Ну что тут долго рассусоливать? Меня не нашли. То ли не до меня в поединках и ристалищах стало, то ли искать меня уже стало некому.

Как бы то ни было, меня не беспокоили за всю декаду в Элладе ни разу, не обременяли, не стесняли ни в чем, включая бессчетные, нуждающиеся в описании красивым моим слогом отели, принадлежащие «Элларусам», с халявными завтраками, обильными обедами, гомерическими пирами на ужин.

Не обременяли меня переезды на лимузинах и белоснежных лайнерах, не смотрели мы, тихо взявшись с Русланом за руки, ни на баснословные закаты, коими знамениты Дельфы, ни на рассветы над Коринфским заливом. А номер в неплеядной гостинице имени какого-то полубога был действительно оплачен на ближайшие 24 часа. Конец вставного эпизода. Спасибо, хоть жить остался, о Кайрос, бог моего несчастливого случая! Жив, но несколько стеснен в средствах. И одинок, о, как страшно одинок.

Ну, одним словом, в Элладе я прижился, даже понравилось. Больше всего мне пришлись по душе два события: падение вперед зубами улыбчивого и до обморока зафотографировавшегося японца в могилу Агамемнона, что в Микенах (ценная дыра в земле, впрочем, довольно глубокая, хотя турист не зашибся), и то, как на меня (строгий пиджак черный, воротничок стойкой, в разрезике белеет свежая футболочка — пасторской степенной полоской. Взгляд из-под обеих век справедливый, снисходительный, место действия — Фарос), так вот, как на меня, не сговариваясь, в ногу перекрестилась четверка неорусских.

С блаалепием, размашисто, вся квадрига.

Несколько озадачивает — почему на меня? Если я и священнослужитель, то никак не местный, а маскарадно-лютеранский, что очевидно даже с похмелья. И если я даже священствую, то зачем на меня креститься?! Впрочем, кто их, богатых русских, разберет…

Остальные события моей одиссеи менее судьбоносны, но тоже достойны описания, толкования, комментария.