Вельможа

– Нет. Не могу. Их много, а ты один. Когда обсуждали твой вопрос – никто за тебя не вступился, даже добряк Скалогром молчал. Знаешь, я тут вспоминал о тебе и пришёл к мысли, что ты особенно в последнее время мало признавался в любви ко мне; другие же по несколько раз на дню проявляют ко мне самые преданные чувства и в словах и в делах.

– Стоит ли верить льстецам?

– Не стоит; и всё же… Прощай… Наверно…

   Даниил ещё две недели сидел в темнице, потом за ним пришли. Открылась дверь. Вошли четыре воина. Даниил их не знал. На его глаза повязали повязку из чёрной ткани, на руки надели цепи. Выведенному из темницы Даниилу, помогли сесть на лошадь. Даниил спросил:

– Куда меня повезут?

– Не велено тебе говорить об этом, – ответил воин, надевавший ему повязку на глаза.

   Поехали. Весь путь Даниила был в полной темноте. Ему не снимали повязки даже, когда он и его охранители останавливались где-нибудь для отдыха или на ночлег. И когда его кормили и водили по нужде, ему не открывали глаз. Ехали больше трёх недель.

По звукам Даниил догадался, что заехали в какой-то двор. Скрипнула дверь, послышались шаги.

   Один воин, сопровождавший Даниила, сказал:

– Вот, тебе привезли гостя, велено держать его крепко в заточении. А это тебе от Ярослава за выполнение работы. Воин бросил мешочек с мелкими серебряными арабскими монетами. Хозяин дома, вышедший на крыльцо, легко поймал звенящий мешочек. Это был здоровый сорокалетний мужчина, кудрявый с большой густой бородой и глубоко посажеными глазами, волосы у него были тёмные с редкой проседью. Звали его Медыня.

– За что он наказан? – спросил он.

– За гордость, – ответил ему воин, бросивший монеты.

– Гордость. Здесь я много таких видел гордецов. Здесь они становятся смирными и жалкими. Повязку ему не снимать?

– Как хочешь. Нам было велено его довезти в темноте; а теперь он уже в твоём распоряжении; так что делай с ним всё, что тебе вздумается.

– Стёпка, Иван! – крикнул Медыня.

   Из дома выбежали двое слуг Медыни.

– Снимите этого разбойника с лошади и в темницу его, – приказал Медыня.

– В ту, что у озера или в ту, что у леса? – спросил Иван.

– У озера.

   Даниила поместили в темницу на берегу озера. Темница представляла собой старый сруб, крыша которого была выложена из деревянного тёса, местами прогнившего, и когда Даниил смотрел вверх. Он видел днём серые пятна неба, а ночью иногда звёзды и месяц. Дождь был тяжёлым для него испытанием, так как, когда он шёл, приходилось забиваться в более-менее сухой угол и там дожидаться окончания непогоды. Его охранители были безжалостны к нему. Иногда ему долго не давали еды. Иван, смеясь, спрашивал Даниила:

– Слабо съесть жареную мышь?

   Даниил молчал, а потом сдавался:

– Дайте хоть мышь.

   Он попробовал уже жареную мышь и голубей. Кормили его и червями и сорной травой. Ивану и Степану это казалось очень смешным. Однажды Степан спросил Даниила:

– На что ты готов ради еды?

– Что ты хочешь от меня?

– Хочу помочиться тебе на лицо.

   Даниил замолчал. Он молчал и терпел голод четыре дня. Тогда Иван сказал Степану:

– Он уже должен умереть. Простит ли нам хозяин его смерть?

– Зато кормить его не надо будет, сколько еды сбережём, – ответил Степан.

– Всё же живая душа. Не жалко тебе его?

– Он же преступник.

– Ты уверен в этом?

– Естественно, ведь он заточник, сидит в заточении, значит он – злодей.

   Прошло время, и мучители Даниила стали не так к нему жестоки, как было в начале его заточения. Им надоело издеваться над ним. К тому же они обнаружили в заточнике талант рассказчика притч и разных житейских историй. Даниил рассказывал много притч, которые знал из книг или слышал от других людей; некоторые притчи он придумал сам. Однажды тёмным вечером у двери его темницы сидел Иван и слушал его рассказы. Даниил закончил рассказ. Наступило молчание. Иван посмотрел на белый месяц и глубоко вздохнул.

– Слушай, Даниил, я тут подумал, – сказал он.

– Что?

– Странно как то получается: я дурак, а ты умный; я на свободе, а ты в тюрьме. Как это всё объяснить? Ты – умный, объясни.

– Если бы всё можно было объяснить, что происходит в этой жизни, тогда не было бы на земле столько горя и несчастья и многие были бы счастливы. Для того и дан нам ум, чтобы мы меняли жизнь, улучшая её.

– Что толку от твоего ума, коли ты в заточении. Я вот всё думаю, ты умный в темнице, тебя посадили сюда князь да его помощники. Они-то не понимаю умные или нет?

– Ты не такой дурак, Иван, раз у тебя такие мысли крутятся в голове. Они не дураки, но всё зло на земле идёт от них, от власти, от их беспредельной алчности и безжалостности к своему народу.

– Опасные слова говоришь.

– Мне уже опасаться нечего. Что может быть страшнее моей нынешней жизни? Смерть мне уже не страшна.

   Прошёл ещё месяц. Однажды к двери темницы Даниила подошёл человек. Он представился:

– Меня зовут Дмитрий Крупа, я купец из Новгорода. А ты за что здесь сидишь и страдаешь, человек?

– За гордость, как говорят те, кто меня сюда посадил.

– Гордость и глупость растут на одном дереве, говорят мудрецы.

– Я вижу, ты умный, много наверно знаешь.